Сергей Фомичёв - Небесный пастух (сборник)

Погиб поэт, кто ж смерть его рассудит?
Мужик в деревне прост и не осудит
Ни высший свет, ни происки врагов.
Кто поумней – кидались в осужденья,
Прочитывая вслух стихотворенья,
Защекотавшие устои берегов.

Кавказ вдали – немые цепи гор,
Свободный воздух и души простор.
Полёт орла высок и незаметен.
Он смотрит вниз без посторонних глаз,
Вершины гор сияют, как алмаз,
Не замечая ход седых столетий.

Здесь пахнет вечностью, пронизан небосвод
Лучами солнца, вниз потоки вод
Летят вдоль скал, стоящих у стремнины.
Внизу туман, чуть дальше вьётся дым,
Разбросаны дома, где мчится к ним
Седой чечен, в тени наполовину.

Мартынов только повод, тяжкий сон,
Когда душа скорбит, со всех сторон
Её злой дух и мучит, и тревожит.
Когда становится язвительным язык,
И дни мучительно бегут на черновик,
И мысль одна другую не стреножит.

Убит спокойно, и не на войне,
Где много раз на боевом коне
Бросался на редуты грозной тучей.
Где шла резня, стреляли тут и там,
Стонали люди, воздух по полям,
А он казался сильным и могучим.

Теперь тщедушный, в тоненьком гробу,
Как фаталист, что испытал судьбу, —
Умолк и, выйдя тихо на дорогу,
О чём просил за год пред этим днём,
Всё получил, как некий ход конём.
Бог терпелив, нет тайн для Бога.

Вечер быстро, незаметно
Подошёл к моей калитке.
От дождя укрывшись тайно
Серой тоненькой накидкой.

Ветер буйствовал листвою,
Уносясь в пустые гроты,
Завывал на косогоре,
Песнь раскладывая в ноты.

Дуб, раскинув руки кверху,
Основательно качался,
И куда-то вдоль дороги
Лист осенний мчался, мчался.

А потом всё разом стихло,
Только ночь, травой играя,
Проходила мимо окон,
Ничего не замечая.

Я задыхаюсь без любви
В пустыне под палящим зноем.
Я задыхаюсь без любви —
Последний воин перед боем.

И что сулит мне завтра день?
Тревог наполненная пристань.
Вдоль трасс – убогость деревень,
И голубь белый – в небе чистом.

Я задыхаюсь, я пропал
Без ласк, без твоего участья.
И где тот горный перевал,
Чтоб можно переждать ненастье?

Где тот глоток живой воды?
Сухие губы жаждут влаги.
Я задыхаюсь без любви,
Лишь проливаясь на бумаге.

По параболе лечу, по параболе,
Шлю столицам привет деревенский,
Вот и выпало петь нам в эфире,
Дорогой мой Андрей Вознесенский.

Уберём траекторию и манерность,
Ваших слов бриллианты – по ветру вей.
Ярким пламенем в зрачках разгорается верность,
Одуревши поёт переделкинский соловей.

Вы в пути уже долгом и длинном,
«Обилечены», чтоб сесть в пятом ряду.
Мир закручивается в паутину,
И идёт за редутом редут.

Гойя, Мерилин – старушка история
Разворачивает свой широченный зад,
Вы не лезли в дороги проторенные —
Шли своей, по жнивью, наугад.

Обезумевший век – много паники,
Схватка мертвенных сил в пустоте.
Очервонились, вспухли лобазники,
Были мальчиками – стали не те.

Женщин бьют, с ними пьют одинаково.
Они тоже готовы на раз
От бессилия в морду по-всякому,
Острой туфелькой промеж глаз.

Отзывались в Вас всякие странности,
Видиомы как антимиры.
Это детские, милые шалости,
Чтоб не браться за топоры.

Ваш пиджак замусолен, поношенный,
Как заплатка в прорехах систем,
Вы болтались в стране словно брошенный,
Проливаясь строками поэм.

Это кризис, почти деградация,
Только шёпот – язык пересох.
Как винила ночная вибрация
С петухами до четырёх.

Зоя, Оза – навеки помолвлены,
Током бьющие провода.
Мы истрёпаны, но не сломлены,
Мы повязаны навсегда.