М. Ножкин - Будь Человеком

— Ну что ж, пожалуй, всё сходится, — генерал задумался. Наши действия?

— Надо срочно брать Серого. Контейнер у него, — Синицын рубанул воздух ладонью.

— Хорошо бы, — согласился генерал. — Но ты забыл, что танкер «Арзамас» стоит сейчас в Турецком порту под разгрузкой. Ты же с ним в море разминулся.

— Ах, чёрт! — от досады Синицын вскочил из-за стола и заходил по комнате. — Как же это я? Старею, старею…

— Ясно, что контейнер Серый уже передал.

— Значит, надо брать Серого на месте, прижать как следует и хотя бы узнать, кому он отдал эту дьявольскую посылку. В общем, надо мне разобраться на месте. Срочно.

— Хорошо бы, — согласился генерал. — Но как тебя туда доставить? Самолётом нельзя. Засветишься. Сухогрузом не успеешь.

— Надо задержать танкер в порту.

— Каким образом? Поломать двигатель, пробить дыру в днище, арестовать капитана?

— Арестовать судно! — воодушевился Синицын. Судно арестовать!

— За что?

— За экологическое преступление! Найти через наших ребят надёжных местных морячков, заплатить побольше. Восток деньги любит! Вон в Ираке американцы всех генералов у Хусейна купили…

— Не отвлекайся!

— Вот я и говорю: за большие деньги они устроят маленькую экологическую катастрофочку местного масштаба!

— Как ты себе это представляешь?

— Очень просто! Небольшая рыбацкая шхуна на рассвете не спеша плывёт мимо больших кораблей, приближается к танкеру и обходит его по кругу, сливая мазут или нефть вдоль всех его бортов. А на прощанье спускает за борт несколько мешков отборного мусора с ближайшей помойки. И прощай, Вася! Полным ходом удаляется в прибрежные дебри.

— А дальше?

— Дальше в портовой полиции раздается звонок возмущённого доброжелателя: мол, это наша страна, рядом курортная зона, пляжи, дети. А эти русские опять… и т.д. Экологическая полиция тут же фиксирует грязь, а дальше суд, штраф, взятки…

Генерал потёр руки, улыбнулся:

— Ну, Бекас, голова у тебя ещё работает!

— У меня пока ещё всё работает, слава богу!

— Значит, гони на самолёт, и в Новороссийск. Твой сухогруз завтра уже отходит. Выручай, Бекас! Надо.

— На месте разберусь. Дам знать. Ну, побежал.

Они крепко, по-мужски, обнялись.

— Береги себя, ради Христа! — генерал то ли махнул ему вслед рукой, то ли перекрестил.

И снова был день. И снова яркое южное солнце старалось загнать в тень всё живое. И снова сухогруз «Светлогорск» весело бежал навстречу небольшим волнам, прокладывая путь в уже знакомый нам портовый город на юге Турции.

И снова несколько матросов лениво драили палубу, обильно поливая её из шланга забортной водой. Боцман Федотыч, обходя свои подшефные владения и по ходу устраняя неполадки, подошёл к крайнему матросу в выцветшей робе и со шваброй в руках.

— Ну что, Иваныч, опять в наряде? Видать, понравилось тебе гальюны чистить да палубу драить?

— И не говори, Федотыч! Работа интересная, творческая, — отшутился Синицын.

— Нечего было опаздывать, — строго погрозил боцман.

— Так это не я, это самолёт опоздал.

— Тогда нечего было мотаться без дела. Чуть без тебя не ушли. Незаменимых у нас, сам знаешь, нет!

— И у нас нет, и нигде нет, — согласился Синицын. — Французы говорят: кладбище полно незаменимыми людьми.

— Во-во.

Синицын отложил швабру, присел на бухту каната. Федотыч пристроился рядом. Закурил.

— Ну говори, где куролесил?

— Надо мне было, Федотыч, по серьёзному делу заглянуть в Москву.

— Ого! Да какие для настоящего моряка дела в Москве? Там и моря-то нету!

Синицын вроде бы невзначай огляделся. Рядом никого не было. Он решился:

— Ты, Федотыч, хороший человек. Я и тебе, и в тебя верю.

— Спасибо. — Федотыч насторожился, почувствовав серьёзность предстоящего разговора. — Продолжай!

— Ты любишь свою работу, свою семью, свою Родину. Верно?

— Верно. Продолжай!

— Я, знаешь, тоже очень люблю нашу Россию. Всю жизнь. И есть у меня такое увлечение или, как теперь говорят, хобби: воевать с врагами моей Родины. Понимаешь?

— Хорошее хобби, — одобрил Федотыч.

— Но дело в том, что это хобби у меня… как бы это сказать… профессиональное.

— Не понял, — наморщил лоб Федотыч.

— Всё очень просто. Кроме моториста и механика есть у меня ещё много всяких интересных профессий. Но о главной своей профессии я могу сказать только очень надёжному человеку. Понимаешь?

— Так, так… — Боцман глянул Синицыну в глаза, глубоко вздохнул. — Начинаю понимать. Значит, ты из этих… из наших… Не может быть!