М. Ножкин - Будь Человеком

Сослуживцы дружно поддержали предложение и отправились в институтскую столовую.

В столовой, просторной и чистой, было многолюдно и оживлённо. Время обеда! Пространство было густо наполнено запахом переваренного борща, пережаренной рыбы, звоном посуды, столового железа и, разумеется, беспрерывным людским говором.

Наши знакомые, сидя в углу зала за продолговатым столом, сдвинутым из двух квадратных, заканчивали скромный обед. И, допивая жиденький компот, продолжали обсуждать детали успешного эксперимента.

К ним подошла одна из официанток, смуглая, эффектная молодая женщина, и стала собирать пустую посуду.

— Здравствуйте, Лёлечка! — приветствовал её высокий брюнет.

— Юрий Борисович, я вам вот уже второй год объясняю, что меня зовут Лейла!

— И я вас второй год спрашиваю: Лейла, где ваш Меджнун?

— На Кавказе её Меджнун, — усмехнулся один из сотрудников лаборатории, — и наверняка не один.

— Но мы же не на Кавказе, — не сдавался брюнет. — Лейла уже второй год работает у нас в Сибири, мучается одиночеством, значит, ей нужен наш сибирский Меджнун.

— Правильно, — поддержал кто-то, — Меджнуна со стороны брать не будем, воспитаем в своём коллективе.

— А он уже воспитан! — Юрий Борисович ткнул себя пальцем в грудь.

— А вы с женой согласовали? — хитро прищурилась Лейла. — И с тёщей?

— Это вопрос техники, — хорохорился Нежин.

Сотрудники поднялись из-за стола.

— Коллеги, подъём! За работу, товарищи! А нашего сибирского Меджнуна за хорошую работу оставим на растерзание Лейлы!

— Правильно. Хватит с нас «Сибирского цирюльника».

— Ну так что, Лейла, обсудим детали? — Юрий Борисович взял официантку за локоть.

— Ну что ж, обсудим. — Лейла поставила поднос на стол, достала мобильный телефон, огляделась по сторонам. — Но сначала вам надо поговорить по телефону.

— С кем это? — удивился Нежин.

— С очень серьёзными людьми. — Она набрала номер и протянула ему телефон.

— Вы меня интригуете, — улыбнулся Юрий Борисович и взял трубку.

На другом конце раздался глухой мужской голос:

— Здравствуйте, Юрий Борисович.

— Здравствуйте, вы кто?

— Ваши доброжелатели. Выслушайте нас спокойно и не принимайте быстрых решений. Это может вам очень навредить.

— Это что, угроза? — вскипел Нежин.

— Это добрый совет. Короче, нам надо встретиться с вами.

— А мне с вами встречаться не надо!

— Надо, Юрий Борисович, очень надо! Ваша жена, дочка и тёща в наших руках.

— Как это? — обалдел Нежин и почему-то спросил: — И тёща?

— И тёща. Степанида Семёновна. Милый человек. Впрочем, послушайте их сами.

— Папа, папа, мы здесь, мы живы!..

— А мама?

— И мама, и бабушка рядом. Только связаны…

В трубке снова раздался глуховатый голос:

— Так что если хотите увидеть их живыми и здоровыми, быстренько садитесь в свои «Жигули» и торопитесь на проспект Королёва. Встаньте у кафе «Буратино», мы вас найдём. И не вздумайте по дороге забегать в спецотдел или милицию. За вами следят. Мы тут же всё узнаем. И родных ваших уничтожим.

— Как… уничтожим? — опешил Нежин.

— Как-как… Зарежем!

— Нет, нет, нет, только не это! Я еду, еду! — Нежин сунул телефон мило улыбающейся официантке и бросился к выходу.

У кафе «Буратино» Нежин метался вокруг своих «Жигулей», нервно оглядываясь по сторонам и поглядывая на часы.

Наконец из-за угла вынырнула иномарка средней руки, которых сегодня множество бегает по России, и резко затормозила возле «Жигулей». Задняя дверца распахнулась, из неё вышел крепкий парень. На передней дверце опустилось стекло, и человек в шляпе знакомым уже глухим голосом предложил, не оборачиваясь:

— Садитесь, Юрий Борисович.

Нежин плюхнулся на заднее сиденье, за ним ловко втиснулся молодой крепыш, и машина понеслась по тихой безлюдной улице в лесопарковой зоне.

— А где мои? — спросил Нежин.

— Потерпите ещё пять минут, потом поговорим, — глухо ответила шляпа, не оборачиваясь.

Тягостное молчание в машине нарушалось кряхтением спутников, от которых несло чесноком и водочным перегаром. Машина лихо повернула очередной раз и подъехала сзади к стоявшей на обочине грузовой «газели». Двери «газели» распахнулись, и Нежин, к своему ужасу, увидел сидевших в кузове жену, дочь и тёщу, связанных по рукам и ногам. Рты у них были заклеены скотчем. У Нежина началась истерика. Он кричал, рычал, пытался кусаться. Но силы были неравны. Его зажали, смяли, стукнули, заткнули рот. Машина понеслась вперёд, по аллее лесопарка, оставляя безмолвную «газель», наполненную страхами и болью.