Ольга Литаврина - Сиреневый туман. Сборник стихотворений

Рюмка чая. Юкио Мисима?
Малый теннис – шарики лови!
Мы идем по этой жизни – мимо —
Радости, надежды и любви.
Вроде как – идем со всеми рядом,
Торопливо дух переводя.
У Мисимы – храм с вишневым садом
Старятся и плачут от дождя…
Нас учили – все когда-то будет:
И любовь, и верность. Как в кино!
В розовом саду смеются люди
В шелковых расшитых кимоно…
В настоящей жизни – все иначе.
Старый храм. Сгорели чертежи.
Витражи высоких окон плачут.
От земли до неба – витражи…
Как спортсмены в долгом марафоне,
Мы бежим по ниточкам дорог…
Роемся в айпаде и айфоне:
Врут планшеты. Все имеет срок.
Кажется, что мы – неутомимы.
Малый теннис – детская игра!
…Сад вишневый. Белый храм Мисимы…
Все проходит. Скоро нам пора.

Все как всегда: народ обманут;
А кукловодам – торжество!
На свете каждого помянут
По отголоску дел его…
Неотразимая реклама
Спешит навесить ярлыки…
Ах, дети, не зовите маму:
Вас засекут боевики!
Вооруженье суперкласса —
Недаром скинулся народ!
Забором пушечного мяса
Власть защитилась наперед.
За океаном босс, тот самый,
Готов на всех надеть узду!
Там мальчик, темный, как Обама,
Попал под пули на ходу…
Не стоит, кажется, об этом,
В подтексте точки и тире!
Народ ютится в черном гетто
И попадает под обстрел…
Народ, как водится, обманут;
Омыто кровью торжество…
Так надо. Каждого помянут
По отголоску дел его…

Жизнь – как карты. Кто-то в них играет,
А ошибки ставят нам в вину.
Менестрель иголки собирает,
Прославляя полную луну…
Помню, в школе девочка дразнила:
Рыжая смешная егоза…
В Книге судеб высохли чернила, —
Неужели нет пути назад?
Времена политиков и судей.
Люди – что? Расходный матерьял!
Кто сказал – мол, «несудимы будем»?
Или это около вранья?
Мы, как тонны пушечного мяса,
Жаримся на собственных кострах.
Мы питаем ненависть – как масса.
А поодиночке – просто страх.
Что нам дети, садики и школы?
Оглянитесь – вся земля в огне!
Колокола голос невеселый
Плачет. По тебе или по мне?
Где найти такую силу света
И такой немыслимый эфир,
Чтобы – на минутку! – вся планета
Замерла – и выдохнула: «Мир!»

Я пришла на свет в седьмом роддоме,
На московской улице Арбат.
Тот младенец, – в яслях, на соломе, —
Мой названый, мой молочный брат.
Жизнь сама дошла до середины,
Как у Данте – в сумрачном лесу.
На висках кудрявятся седины;
Плющит совесть некий Страшный суд…
Шли со всеми, только что не бродом:
Через омут и круговорот.
Мы с моим обманутым народом
По крупице двигались вперед…
Умывались кровью и слезами,
Наглотались тины в глубине.
Только мальчик с синими глазами
Все смотрел с иконы в душу мне…
Что икона? Яркая картинка —
Как лубок, знакомый и смешной!
Но законы западного рынка
Обошли нас мимо, стороной.
Время, как обычно, все итожит.
Жизнь – такая сложная игра!
Только каждый день, что мною прожит,
Мы прошли вдвоем, названый брат!
Кто придумал в этом мире казни?
Почему не стало тишины?
Мне бы – без вранья и без боязни —
Чтоб в помине не было войны!
Разных армий разные погоны;
На полях – тяжелых танков след…
Мальчуган со старенькой иконы
Ничего не говорит в ответ…

Я не люблю зазря играть словами.
Кому грозит их снайперский прицел?
Июнь. Сирень. Сиреневое пламя…
Мне наплевать, что будет там, в конце!
Мой летний день по-прежнему бесценен.
Я присмотрю бульварную скамью.
Идет второе действие на сцене, —
А я – вовне: поскольку мало пью.
Толпится люд в обычном переходе
И замирает, выходя на свет.
Что ссориться – при этакой погоде?
Давайте всласть валяться на траве!
Пусть будут протокол за хулиганство,
Пятнадцать суток и нехилый штраф!
Я знаю – он проснется, ветер странствий,
От коего не лечат доктора…
Пусть всем хватает радости и горя;
Я, как матрос, снимаюсь со скамьи.
Я поплыву в неведомое море —
Спасать слова – мои и не мои…

Затянуло время крепче паутины.
Не успел родиться – а уже поминки!
Помню, нас позвали к брату на крестины
В малую церковку на углу Ордынки.
Тридцать два сравнялось – мало или много?
Порешил, надумал – что теперь рядиться!
Невесомый крестик. Дальняя дорога.
Как на новом месте заново родиться?
Брат любил учиться, преуспел в карьере.
Где-то за границей у него невеста.
Не пошла венчаться – в Бога, мол, не верю!
Несусветно дико – хорошо хоть, честно…
Нездоровый, серый – воротился братка.
Прямо из больницы заказали место:
На Донском погосте – низкая оградка…
Так и не сложилось показать невесту.
…Пропоют молебен в церкви на Ордынке.
Мне всего наследства – старый братнин
крестик.
Разожгу я свечи. Соберу поминки.
Спи, мой ненаглядный, на родимом месте!