Фридрих Антонов - Александр Македонский. Становление

В 16 лет, оставшись дома,
Страною править, как отец
Ушел с войною на Византий.
И этот самый вот, стервец,
Забрал в кольцо восставших медов.
Разбил! Их город штурмом взял!

И всех, кто был, без сожаления,
Из города того изгнал —
Детей и жён, хоть стар, хоть мал.
А в город тот переселенцев
Из Македонии послал.

Александрополем назвал —
Тот город. Маленький шакал!

Милый ребёночек!

Весь в папу!
В 16 лет такая спесь!
Подумаешь и станет жутко!

Не спесь, а цель! И цель – не шутка!
Да, в нём воинственный Арей
Намного крепче утвердился,
Чем все забавы у детей.
И тяга юношей обычных
До афродитыных затей.

(Далее с издёвкой)
Какой скандал! Восстали меды!
А он их с силой подавил,
На головы обрушил беды…
(Далее серьёзно)
Он попросту вопрос решил,
Как взрослый муж.

В державе бунт! Это серьёзно!
В проблеме это – первый пункт!
Они решили отделиться…
А он за это им – разгром!
И мне сдаётся – поделом!
Иначе не могло случиться!

Отец оставил управлять.
Вот он и правил так, как взрослый!
Что? Было б лучше позволять
Разброд с крамолой учинять?
Кто б разрешил такой подход?
По-моему – разумный ход.

А сам Филипп – что? Тоже бы возился?
Как безобидная овца!
Да он бы всех их продал в рабство,
Довёл до чёткого конца!

Вы насмехаетесь: «Малютка!»
И говорите: «Это спесь!»
А я вам – цель! И цель не шутка!
И в этом, кажется, он весь.

Весь Александр с его стремлением
Объединить наш дряхлый мир —
Афины, Фивы, и Эпир,
И Македонию, и Тир.

И этот мальчик, словно взрослый,
Давным давно уже прозрел
И понял, что народ раздроблен.
И ждёт нас всех один удел —
Дрожать от страха перед сильным,
Пока не будем сплочены
Под знаменем одной страны.

Ему сегодня 18.
Умён, красив, честолюбив.
В сражениях, как вепрь бесстрашный,
В поступках честен, незлоблив.
И род ведёт от наших древних
Почётных предков и богов…
(Родство на зависть – будь здоров!)
В роду Геракл и Ахиллес.

Он может волею небес
Героя нового являет.
Может, как чудо из чудес,
Нам боги шанс предоставляют.

Его воспитывал великий
Наш Аристотель Стагирит.
И ныне взор его горит,
Зажжённый факелом познанья.
Не каждый подчинит желанья
Суровой воле, как гранит.

Да, с детских лет своё ученье
Он подчинил лишь одному,
Тому, что станется ему
Необходимым для свершенья
Великих подвигов. Тому,
Что знать, уметь и делать должен
Герой, подобный самому,
Его кумиру – Ахиллесу.

И говорят, кто знал и видел,
С какой серьёзностью к делам,
К ученью с детства относился.
Что даже Аристотель сам,
Глядя на мальчика, дивился.
Как он решения принимал
И как серьёзно относился
К беседам мудрым и словам.

И чем взрослее он теперь,
Тем ревностнее наблюдает
За действиями своего отца.
И мысль ревнивая толкает
Его на ссоры без конца.

Отца он горестно корит
За превосходные победы,
Друзьям с обидой говорит,
Что на его лихие беды,
Отец всех недругов сразит.

Ему ж свой век сидеть в той Пелле.
А он мечтает совершить
Бессмертный подвиг,
В самом деле.

Ну что ж, законченный портрет
Царя грядущего. Привет
И масса добрых пожеланий…
Уходим, милые друзья.
Тут все в восторге, но глухие!
И все на логике скользят.
С нас царедворцы – никакие…
А вот все прочие – хотят!
(Уходят)

Что там за шум! Я слышу крики!
Звучат приветствия. Да, да!

Я вижу всадников. И пики!

То подъезжает Александр!

Остановились. Сходят наземь.
И направляются сюда.

Ну, дорогие господа,
Гостеприимно надо встретить.

И справедливо бы заметить,
Что не заносчив, видно, он.
И не как царь Агамемнон —
Помпезно, шумно, под литавры!
И все на конях… Что те тавры…
Охраной верной окружён,
Но сам-то не вооружён.