Дарья Михеева - Листва. Журнал-студия «Вологда»

Выйдя на середину и подойдя к микрофону под звонкие аплодисменты зала, она громко проговорила:

– Дорогие друзья! Мы рады видеть вас в такой замечательный и необыкновенный день на нашем концерте, посвященном Дню Победы в Великой Отечественной войне! Давайте от души поприветствуем доблестных ветеранов, которые присутствуют здесь сегодня! – зал разразился аплодисментами.

– Открывает наш концерт танец «Журавли» в исполнении учениц старших классов Ольховской средней школы. Давайте поддержим их дружными аплодисментами! – зал зашумел.

Зазвучали первые знакомые аккорды. Медленно и плавно мы одна за другой «вылетали» на сцену под лирическое пение Марка Бернеса: «Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей, не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей…». В бесконечном потоке кружений под печальную музыку журавлиной песни наша стая выстраивалась то кругом, то клином, то сближалась в центре сцены, то стремительно разлеталась по всей ее ширине…

Завораживающий голос Бернеса проникновенно запел первые строчки третьего куплета: «Летит, летит по небу клин усталый…». Олька плавно вышла вперед и заняла место вожака нашей стаи. В такт музыке мы делали легкие взмахи «крыльями» и медленно раскачивались. Наш клин как будто парил над сценой, залом – не существовало никого кроме нас – печальных белых журавлей.

Бернес продолжал: «И в том строю есть промежуток малый – быть может, это место для меня…». Я заметила, что Оля как-то странно и медленно начала оседать все ниже и ниже, пока совсем не опустилась на сцену, как-то неловко завалившись на бок. Олькины кудрявые каштановые волосы упали на ее лицо. Мы в недоумении застыли, на сцену выбежала Юлия Геннадьевна и попыталась привести Олю в чувство. В зале никто ничего не понимал. Музыка остановилась.

– Оля, очнись! – Юлия Геннадьевна трясла Ольку за плечи. Зал зашумел. Кто-то крикнул:

– Надо скорую вызывать!

Олька понемногу начала приходить в себя, у нее даже получилось встать и пойти, держась за Юлию Геннадьевну. На сцену забежала тетя Люда – Олина мама. Вместе с Юлией Геннадьевной они увели Ольку за кулисы. Все девочки, включая меня, последовали за ними. На сцене начался следующий номер.

– Олюшка, тебе полегче? – тетя Люда гладила сидящую в кресле Ольку по волосам, стоя возле нее.

– Да, мам, просто голова закружилась. Можно воды?

Я принесла Оле попить. Юлия Геннадьевна пошла звонить в скорую. Олька как-то странно посмотрела на меня, свою маму и прошептала:

– Все было как во сне…

– Ты про что, Оль? – спросила тетя Люда.

– Я сегодня во сне улетела со стаей белых журавлей… – Это ты просто переволновалась перед выступлением, думала, наверно, о нем, вот тебе и приснилось, – я улыбнулась Оле. – Да, Олечка. Да и не поела вчера ничего и утром, небось, не позавтракала, вот тебе и поплохело. Олька молчала. По-моему, она нам совсем не верила.

Юлия Геннадьевна подбежала к нам:

– Скорая уже едет, – кто-то еще до меня позвонил, – сейчас она будет здесь. Олька, ну напугала ты нас всех! У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло!

– Простите меня! Я сорвала номер! – Олька совсем погрустнела.

– Ерунда какая, – Юлия Геннадьевна отмахнулась, – главное – поправляйся, ты нам нужна! Как мы без такой гибкой и пластичной танцовщицы? – Юлия Геннадьевна подмигнула Ольке. К нам подошли остальные девочки. Все старались подбодрить Олю, она наконец начала улыбаться, и на ее щечках даже зарозовел румянец. Скорая подъехала к запасному выходу, со стороны сцены. Олька попросила увезти ее домой, в больницу она не захотела. На прощание Оля с улыбкой помахала из окошка отъезжающей машины всем, кто ее вышел проводить. И вроде бы опять все наладилось, но что-то тревожное так и осталось витать в весеннем, уже по-майски теплом воздухе…

Часть 6. Как дика трава…

Дорога от моего дома до нашей поселковой пекарни занимала совсем немного времени – десять минут, и я уже открывала тяжелую металлическую дверь, вдыхая аппетитные, дурманящие ароматы свежей выпечки.

– Здравствуйте, тетя Тамара! – улыбнулась я миловидной, пухленькой, с голубыми глазами женщине в белом халате и косынке за прилавком.

– Батоны сегодня есть?

– Привет, Анечка! Пока нет, но если подождешь минут двадцать, то будут, как раз сейчас печем.

– Договорились! – я терпеливо уселась на скамейку, стоявшую возле окна недалеко от прилавка.

Двери пекарни вновь распахнулись и в магазин, кряхтя и шаркая резиновыми галошами, надетыми поверх теплых носков и колготок, зашла старенькая бабушка в беленьком платочке и в шерстяной серой кофте поверх цветастого платья.