Людмила Козлова - Гамаюн

И рыболову мнится втуне —

Добыча плещет рыбою в воде,

Но это бьётся Сила

В мир подлунный.

Течёт, сметая времена и годы

Та Сила, что повсюду и нигде,

А значит —

в сердце Духа и Свободы.

Прозрачные октябрьские лужи

На асфальте

Вмещают облака и корабли.

И золотая флейта листопада

Поёт, роняя листья в никуда.

Вода – прозрачный гравит о метр —

Показывает верх и низ.

Карниз, как в омут, в лужу заглянул

И вдруг увидел – в голубом затоне

Средь облаков

Плывущий журавлиный клин.

Они летят, а город в лужах тонет,

Прикованный к асфальту

исполин.

Из ящика Пандоры, как навек,

Окатит взором некий сонный зрак —

Откинув шторы век, навылет бьёт

Кровавой мглою первобытный мрак.

И вот уже проходят сквозь тебя

Прохожие и толпы прихожан,

Не видя, не любя, но торопясь

Успеть, покуда грязь к ногам прильнула

И есть возможность вымазать других.

Кольнуло что-то – так, гостинец – пуля,

А, может, чёрный след от каблука,

Похожего на коготь дьяволицы.

От радуги Души до волоска

у тонкого виска

зарница или молния

сверкнула.

Термоядерной плазмой играет прибой —

Как железо галактик,

Человечьей судьбой

Не Рождённых ещё и Ушедших во тьму.

Так сгорает Любовь, подчиняясь уму.

Выгорают дотла, до секунды последней,

Жизнь и Смерть.

И бесстыдно холодный и медный

Провод вылез сквозь рёбра,

Колючий такой —

Ты потрогай рукой.

И приходит конец,

Этой сказке конец,

И кузнечик во тьму

уронил бубенец.

Я помню о том, что в теснинах гранита

Сокрыта когда-то гудевшая жизнь.

Слоями уложено прошлое в камень.

То давнее время взошло васильками.

Я глажу руками, как пламя костров,

Их синие звёзды

Сквозь толщу столетий,

Сквозь сон катастроф.

Дымит закат, в поля стекая,

Янтарным заревом горя.

Меня ли кто-то окликает

Прозрачным эхом сентября.

И властью злохолоднокровной

Лавиной чёрной с алых гор

Летят горластые вороны

Сквозь опрокинутый простор.

Как штопор,

тление заката

Пронзит воронья круговерть.

Ночная стая – призрак Ада —

Правдоподобная, как смерть.

Уходит день, приходит стража —

Надёжней стражи в мире нет.

Но всё неважно, всё неважно —

Есть дом,

а в нём – тепло и свет.

Глухое пенье – капает вода.

Стучатся капли

В донышко стакана.

Квадратным глазом птицы-великана —

Закат в окне

И первая звезда.

Качнётся дверь

От злого сквозняка

И вздрогнут шторы

шёлковой волною.

И вдруг запахнет раннею весною

Откуда-то издалека.

Обман, мираж, мечтание Души —

Вечернее, минутное, пустое,

Но покачнутся

Зимние устои

И вспомнится далёкое, святое,

Как в детстве: «Мама,

Сказку расскажи!».

Глухое пенье – падает звезда.

Стучатся капли,

Время ли стучится.

Смотри в окно,

Смотри, большая птица!

И ничего плохого не случится,

Пока из крана

Капает вода.

Я бываю прозрачною

круглою каплей дождя

иногда.

Я живу

Очень долго —

секунд шестьдесят.

А когда ухожу,

И меня поглощает вода,

Успеваю подумать,

Что я не умру

Никогда.

Мне долго, долго

Странницей идти,

Не ведая усталости сомнений.

Алмазный пояс Млечного пути,

Полночный зов,

По имени «Лети!»,

Расскажут мне

О вечности мгновений.

Живое время —

Это человек.

Дано ему

И царственно и свято

В секунду втиснуть

Выморочный век

И сделать миг

Эпохой необъятной.

Мой праздник ждёт,

И я всегда в Пути.

И мой полёт во времени

Продлится.

В полночный зов,

По имени «Свети!»,

Я улетаю

Сказочной жар-птицей.

В полночный зов,

По имени «Душа»,

В прекрасный мир,

По имени «Свобода»,

В зелёный шёпот,

В шорох камыша

Лечу,

Судьбы веление верша.

И каждый миг

Сияет дольше года.

Возврата нет,

Печали тоже нет.

Просторы неба —

Годы световые.

Моя реальность,

Словно интернет,

Невидимый отслеживает след,

Похожий

На цветы живые.

Осенний шквал —

Ночное действо.

Наутро выглянет рассвет

Такой белёсый,

Как злодейство,

Которому сто лет в обед.