Н. Денисов: Под луной

Предчувствие снега. Предзимье.
Страданья печать. Епитимья.
В пожухлой печали осенней –
Остаточный всплеск вдохновенья.

Из тучи железной и мрачной
Кропит на полынь с лебедою.
И мечется с шумом наждачным
Камыш над озерной водою.

Застрял у родни. Поневоле
Смиряется прыть и отвага.
К тому ж боровка закололи,
Подвешен на крюк, бедолага.

Накормлен. Почитывай книжки.
Воспитывай душу и тело.
Вон бодро бежит тракторишко,
Но зря! Тарахтит не по делу!

Ну, ладно, зима поморозит,
Привычно оттаем с весною.
Трудней одинокой березе,
Стоит – сирота сиротою.

Я сегодня пришлю тебе сны,
Первый снег – он немножечко грустен.
Ты не против, любимая, пусть он
Будет чист до прихода весны?
А потом я пришлю снегопад,
Пусть он празднично в окна стучится!
В нем с тобою еще заблудиться
Был однажды несказанно рад.
Но звезду, что пророчит судьбе
Нашу встречу, подобную чуду,
Ты, прости, присылать я не буду,
Чтоб не сбиться в дороге к тебе.

Вот и приехала. Здравствуй, Алёнушка!
Заговорила, рассыпала смех.
Очень к лицу тебе зимнее солнышко,
Очень идет тебе дымчатый мех.

Как от двери каблучками протопала, –
Всё я приметил, забросив дела,
Даже и то, что рукою неопытной
Не побоялась глаза подвела.

Как с настроеньем они переменчивы,
Воспринимают и радость и грусть.
Вот почему я светло и доверчиво
К ним через все расстоянья тянусь.

Глупостью женской они не пропитаны,
И к пониманью души не глухи.
Вот почему все простые эпитеты
Я для тебя переплавлю в стихи.

Выходят «властители дум» на народ,
Неся боевые кудели бород,
Умами сшибиться готовы,
На паперти лысин багровых.

И вот друг на друга ведут, распалясь,
Интеллектуально атаки.
И рядом в президиум грузно садясь,
Потеют, как думные дьяки.
Быть может, создали холсты иль тома
Великой эпохе на диво?
Да – полно!
Но девы от них без ума,
И юноши хмуры ревниво.

Ристалища кончив, владельцы бород
Уходят умильно и лирно,
С улыбкою вспомнив хожденье в народ
За рюмкою где-нибудь мирно...

О, муза! Высокою рифмой звеня,
Не так ли ты манишь порой и меня
На жалкий огонь состязаний,
На поприща рукоплесканий?!
Не так ли гостишь ты за праздным столом,
Где никнут искусства надежды,
Ловя одинаково в хоре одном –
Восторг мудреца и невежды?!

Полдневные улицы ветром продуты,
Прошу я: угрюмые ветры, уймитесь!
Качу я с любимой четвертым маршрутом,
Автобусы грузные, посторонитесь!
Врывается рев мотоцикла в окошки,
Раздвинув глухие тяжелые шторы.
Автобусный след растянулся гармошкой, –
Суровая музыка быстрых моторов.
И мчим мы, от холода руки немеют.
И мчим мы – за всех молодых и счастливых.
И пусть пожилые о старом жалеют,
О веке извозчиков неторопливых.
А нам хорошо с нашим веком открыто
Вот так разговаривать голосом стали –
Не тем, что в ракетные шахты укрыто,
А тем, что таится в коленчатом вале.

Но было... В пути задыхался от гонки,
Встречались селенья – веселое дело.
Змею бензошланга ловил у колонки,
Минуты – и снова душа полетела!

Но было: дождливую ночь коротали,
Свалившись под стог от немыслимых хлопот,
Когда выхлопные жестоко «чихали»
На весь мой железный технический опыт.
Когда мой «ИЖак» отрешенно и стойко
Молчал виновато, проси – не проси я,
Я в эти минуты завидовал тройке,
Которую Чичиков гнал по России.

Стоят тополя, как о лете мечтанье,
Дорогу целуют листвою опавшей.
Над ними взнеслись высоченные зданья,
На месте старинных дворов запропавших.
Здесь раньше был дух тополиный так сладок,
Теперь возле камня неловко им жаться.
Качу я и думаю: где же порядок?
Деревья над крышей должны возвышаться!

Качу я. А улицы дымом пропахли.
Качу я. И грохотом ветер распорот.
Любимую будто бы сам на руках я
Несу. И глядит понимающе город.

Огнекрыл он и смел, как Гагарин,
На побудку являя права,
Он поёт по утрам на амбаре,
Индивидум, сорви голова!

Лишь проклюнется луч из-за тучи,
Лишь роса окропит огород,
Коронованный гребнем могучим,
Он старательно снова поёт.