Степан Лукиянчук - Мне б от мира укрыться. Лирика

«Остановись!» – сказал бы кто тогда,
И, может, я б послушался его.
Ни Ангела-Хранителя рука,
Ни даже слово друга моего…

Черты запретной преступив порог,
Я Бога своего предал.
Среди открывшихся дорог
Не лучшую из них избрал.

Теперь в темнице заключён,
Оковы стискивают грудь.
Но верю, что не обречён,
Что Бог простит, укажет путь…

Логичен жребий, брошенный судьбой.
Его итогов? – Нет, я не страшусь…
Кого зову я милой и родной —
За ту переживаю и боюсь.

Вдыхая воздух жадными глотками,
Припал лицом к решётке у окна.
Усталыми, потухшими глазами
Ощупываю взглядом облака.

Не пролетит плутающая ль птица?
И не порадует своею красотой?
Я в облаках угадываю лица
И узнаю – мне кажется порой.

Хоть иногда и кажется милее
Мне одиночество с собой наедине,
Хоть добавляет ссадин на душе
И делает меня всё жёстче, злее.

Вдруг до меня донёсся шорох крыл.
И учащённо взмахивая ими,
С небес спустился голубь сизокрылый,
Слетел с небес и предо мной застыл…

На душе тоскливо, неудобно,
Мышцу сердца щемит иногда,
Почему так создан мир недобро,
Почему недобро создан я?

Есть ли в лабиринтах этих Таин
На вопрос мой праведный ответ:
Злобный дух – души моей хозяин
Или мне хозяин – добрый свет?

Если это так, то что за дело
Уготовил Сущий для меня?
Вглядываюсь робко и несмело
В звёзды – там, должно быть, Небеса!

На вопрос безмолвным мне ответом
Служит угнетающая мгла:
Не моргнёт плывущая комета,
Не мигнёт падучая звезда.

Я молился Тебе всем сердцем,
Я хотел, чтоб Ты мне ответил.
Сквозь души моей узкие дверцы
Я желал Тебя, Бог мой, встретить…

Я в пустыне, палящей зноем,
На песке засыхаю от жажды.
Я – кораблик в бушующем море;
Я рискую погибнуть однажды.

Обращусь ли лицом своим к Свету,
Прокляну ль беззаконья былые? —
Окаяннее грешника нету…
За грехи мои тяжкие, злые

Суд Твой праведный требует мщенья.
Уж при корне деревьев секира!
Уповаю на то милосердье,
На Голгофе явленное миру.

Боль, досада и грусть…
Прямо в сердце мечом.
Кровоточит – и пусть…
Бьёт журчащим ключом.

От бессилья на землю
Я колена склоню,
Припаду головою;
Проклиная неволю,
Диким зверем завою…
А потом – закричу!

Мне б от мира укрыться,
Вознестись в облака
Насмерть раненой птицей,
Замереть и забыться,
Умереть и разбиться,
Камнем пасть свысока!

Нет страшнее той муки,
Что терзает внутри.
К небу долгие руки —
От зари до зари.

Я хочу покориться
Топору палача,
Кровь впитает землица —
В ней хочу я укрыться,
В небытии раствориться,
Распылиться в веках!

На востоке заря догорала,
Укрываясь венечной зарёю,
Словно девица под покрывалом,
С безутешной тоскою рыдала,
Обливаясь лазурной слезою.

Месяц-батюшка, горя не пряча,
Одиноко плывёт в стороне.
Всё тускнее его глаз незрячий,
К сожаленью, не будет иначе —
Так бывает всегда на заре.

Ей вослед на своей колеснице,
Придержавши коней недалёко,
Шлёт с поклонами сватью-зарницу
Приготовить к венчанью девицу
Солнце молодо – Ярое Око.

От пылающей царской порфиры
Будто б вспыхнули в кронах деревья!
Солнце красное всходит над миром,
Согревая земные эфиры,
Освещая земные владенья.

Всё бледнее невеста сияет,
И всё ближе жених к обручённой.
В славе солнца звезда догорает,
Светлый лик её медленно тает,
Покорившись судьбе обречённо.

Так поётся в народном преданье:
В час последний предутренней ночи
Каждый раз происходит свиданье,
На котором росою прощальной
Плачет месяц и звёздочка-доча.