Катерина Комиссарова - Марина и Анна. Лирика

2014

МИР, КОТОРЫЙ

Посмотри на меня: хороша ли, плоха ли, право?

У тебя в голове только рифмы, созвучья, стили.

Я на право любить, как и люди, имею право,

не твори из меня кумира, божка, мессию.

Я живая, умею быть сонной, голодной, греюсь,

убирая носки до рассвета на батарею.

Да, я мучаюсь болями каждый проклятый месяц

и, наверное, в твой прозрачный эфир не верю!

У меня мало опыта жизни и меньше – смерти,

я не знаю, откуда беды придут на землю.

А внутри из какого-то омута лезут черти

и взбираются в рай, как Джек на бобовом стебле.

Я влюбляюсь в зрелых мужчин, и красивых женщин,

я и тем, и другим назло посвящаю строки.

Временами пишу и болтаю такие вещи,

от которых зайдутся в гневе любые боги.

Посмотри на меня: я не ведаю, что мне делать,

мир мой рушится, если есть ещё, что разрушить.

Тот, кто в душу в влюбился, тот не бичует тело,

тот, кто в тело – пускай не лезет, собака, в душу.

2014

У НИКИТСКИХ ВОРОТ

Ты любишь тонких, звонких, ломких, светлых.

Только

Я не такая, я не враг себе – не ври мне.

В разбитом зеркале, в бесчисленных осколках

Мне профиль чудится другой,

Екатеринин.

Я жду потопа, войн и смут, чего угодно —

Я подниму с колен любого. Да, любого.

К чему мне эта духота, ваш рай Господний,

Когда внутри сидит божественный любовник?

Я – вещь в себе, и это, в общем-то неплохо.

И что тебе, мой незадачливый приятель,

Меня пропалывать, как куст чертополоха,

В никчёмных поисках мне не присущей стати?

Да что ты знаешь… то вовек не знать потомкам.

Течёт сургуч, а в нём закат – кроваво-красный.

Мне всё равно уже. Так разделяй и властвуй

Меня и мной, мне неподвластный князь Потёмкин.

2014

***

Говорят: если бросишь монетку – вернёшься вновь,

Посмотри, как последние деньги несёт волной.

Я опять улыбаюсь, ведь мне никогда не жаль

Ни улыбки, ни сердца, ни памяти, ни ножа.

Я бросаю на ветер слова, и балтийский шум

Еле слышно напоминает, что я – дышу…

Были ночи бессонные сумрачных дней – белей,

И хотелось не вечности – медленных кораблей,

Что проходят, как сон, и на зыби его – плывут.

Я бросаю монеты. И будто бы… вновь живу!

Что мне жизнь у неверного пламени очага,

Если есть окрыляющий ветер – и берега?

Кто такую простит, кто останется рядом с ней,

Если в ней просыпается ласточка по весне?

Я живу высотой, я прощенья у тех прошу,

За которых молюсь, для которых сейчас – пишу.

Мне не жаль ни ночей, ни загубленной сгоряча —

Этой жизни, что я ношу на своих плечах.

СЕРДЦЕ МОЁ, ВЕЧНОСТЬ МОЮ

Через себя хоть раз попробуй переступи:

Да, виноват, ступил, не с теми не то всё пил,

Ты, моя гордость, спи, ты, моя глупость, спи.

Всех пожалеть горазд, всем пасынок городам,

Лишь одному – беда – и сердце готов отдать.

Над ним – глубока вода. Под ним – высока вода.

На перепутье рек так хочется закричать:

Где же твоя свеча? Что же ты замолчал?

Голову вон с плеча! Вызовите врача…

Господи, человек! Молчанию вопреки,

Льются мои стихи с твоей стороны реки,

Из-под твоей руки – в рюмку моей строки.

Страшно идти на дно… но много страшнее здесь

Ждать от людей чудес и верить своей звезде,

Руки туда воздев, бряцать в своей узде.

Сердце не полотно, а вечность – не нервный стих.

Косы не расплести. И беды не отвести.

Сердце моё – прости, вечность мою – прости.

СЕМЬ ТИРЕ, ОДИННАДЦАТЬ ТОЧЕК

Хочу быть мечтой, твоим золотым ребёнком,

Которого гладят, лелеют и стерегут.

Аз есмь тихий голос, в колонках и перепонках,

Невесть для кого забытый на берегу.

Хочу те бесплатные стулья в пустом Париже,

Где умерло всё, и никто никогда не указ.

Я вновь просыпаюсь бесстыдно большой и рыжей,

И вновь прорастаю, как зёрна сомнений в нас.

Хочу говорить, говорить о пустом и сущем,

Не пряча в коротких точках своё тире.

А детские пальцы всё тянутся к не живущим,

Но так и не могут нормально зажать баррэ.

А пальцы хватают воздух, как снег и гальку,

И, кажется, могут с неба – тебя – достать.

Я ловко, как фокусник, чиркаю зажигалкой

И громко считаю перед прыжком до ста,

И прыгаю! Перестук семь тире и точек —

Одиннадцать, как ты хочешь, переводи.

Мне кажется иногда, что не хватит строчек,

Что мысль оборвётся, только разбередив…

Хочу, чтобы город разбух от нелепых сплетен,

Как рыба на нересте, круглая от икры.

Я снова считаю до ста, будто плеть за плетью