Валерий Рогожин: Дорогая моя предательница

Убегаю от себя, убегаю,
Очень хочется сбежать, где-то скрыться…
Сам с собой веду войну, сам страдаю!
Нету сил ни воевать, ни мириться!

Я без отдыха бегу, убегаю!
Под ногами грязь да сор, липнут слизни…
Ноги больше не бегут, так, шагают,
Как бы мне не пробежать мимо жизни…

Говорят, что в аду я был дважды,
Если так, знать счастливым я был,
Каждый раз, понимаешь ведь, каждый!
Я обратно к тебе приходил.
Не прельщают дома и квартиры,
По-английски иду из квартир…
Мне тебя бы – отдал бы полмира,
Впрочем нет! Забирайте весь мир!

Счастье – глупая штука, чужая,
Где-то есть, только я не встречал…
Горизонт бы от края до края
И начать бы с начала начал.
Заглянуть за вон тот поворот бы,
Разгадать бы загадки судьбы:
Ждут какие еще навороты?

Сколько мне отпустили ходьбы?
Ну, а если б такая удача:
Кто-то верхний сказал невзначай:
Выбирай, неудавшийся мачо,
Что захочешь, то И… Получай!
Я б сказал: «Обещание зыбко,
Очень многого я захочу.
Мне нужна у нее улыбка,
Как? Такое тебе по плечу?»

А еще, попрошу, пусть нескромно,
Но, коль выдался этот раз,
Подари мне подарок огромный,
Чтобы счастье лучилось из глаз,
Чтоб всегда словно юная дева,
Чтоб ее не касалася грусть!
Пусть по жизни идет королевой
И пусть будет удача с ней, пусть!

И еще небольшой завиточек,
Ну не трудно ведь небесам!
Пусть напишет мне парочку строчек,
Остальное домыслю я сам!

Девушка пела, гитара рыдала.
Штормы лупили сквозь песню по стенам…
Брызги летели, но было все мало,
И душу та песня давила коленом!
Дека дрожала и гриф напрягался,
Струны звенели, вибрируя страстно,
Звук на свободу от музыки рвался
В миг становясь младшим братом соблазна

Ноты исчезли из этого мира,
Только созвучия, только аккорды…
Музыка стала небесным вампиром,
Тянущим кровь из душевной аорты,
Вдруг завладела душой, захватила,
И превратившись в пуховое чудо,
Обволокла, обняла, усыпила,
Приобрела все за пару эскудо.

Девушка пела… Нет! Девушка била
По этой толпе, что желала услады!
Хлеба и зрелищ? А что, если Вила
Молнию вытащит прямо из ада!
И жахнет наотмашь, чтоб ярче звучало,
Чтоб песня запомнилась эта надолго,
Чтоб слить воедино конец и начало,
Музыку жести и музыку шелка!

И песней пробило трех крепких амбалов,
Плакали двое бомжей возле входа…
Слезу утирала хозяйка журналов
И около сотни иного народа!
Дека дрожала и гриф напрягался,
Струны звенели, желая исхода,
Звук из подземки на улицу рвался,
Стремясь позабыть тесноту перехода

Девушка пела, гитара рыдала.
Штормы лупили сквозь песню по стенам…
Брызги летели, но было все мало,
И душу та песня давила коленом!..

Что-то жизнь моя, как замшелая,
Видно кто-то творит залом…
Прилетела ко мне птица белая,
Только с черным, как смоль, крылом!

Надо мною кружила беззвучная,
Как огромная мрачная тень,
Птица белая, птица скучная,
И с крылом как большой кистень!

Не чириканья и не щебета,
В тишине, как в больничном бреду,
Переполненный страха и трепета
Я по тайной тропинке бреду.

И не знаю теперь, что делать то,
Как ступать, не попасть чтоб в излом…
Пронеслась надо мной птица белая,
Осенила черным крылом.

Ой, ты жизнь моя, жизнь замшелая,
Кто-то точно творит залом…
И живет во мне душа белая,
Птица белая с смоляным крылом!

Вновь весна за окном, да, похоже, что это весна…
И не верю уже, так менялась погода нежданно.
Неужели придется кому-то подняться с дивана?
Не кому-то, а мне предстоит пересечь океаны,
И сушиться потом, и с ангиной валяться без сна…

И не верю никак, только все же в разгуле весна:
Плещет в окна ко мне то туманом, то дымом зеленым,
И в квартиру пролазит сквозь двери, сквозь стекла балкона
И звенит, и щебечет, то альтом, то вдруг баритоном
И квартира моя для компашки подобной тесна