Валерий Рогожин: Дорогая моя предательница

Вижу только тебя одну,
Очищаясь от грязи и тлена,
Утопаю, тону, тону!
Я захлебываюсь постепенно.

Гибель с радостию приму,
А затем, словно Феникс из пепла,
Освященный тобой приду
Я торжественно и благолепно.

Только что это, Боже мой!
Все ужасное, низкое, гадкое…
И от раны как от ножевой
Корчусь я от ужасной догадки:

Все, что смыл я с моей души,
Все то низкое, подлое, гадкое,
Я, в глаза твои заглянув украдкою,
Вижу, как в глубине их дрожит!

Упаду покорно,
брошу розы на пол
И твои колени
обниму,

Если б были силы,
так бы и заплакал,
А была война бы —
ушел бы на войну.

Если б разобраться:
как, к какому краю
И к какому берегу
стоит плыть.

Вот стою и думаю,
и знать не знаю:
То ли веселиться,
то ль белугой выть.

Если б был обходчик,
я ушел в обход бы,
Был бы машинистом,
я б на поезд сел.
Было бы здесь море,
сел на пароход бы,
Если б пароход тот
я имел.

Плюну на работу
до седьмого пота,

У хлопот и горестей —
выходной.
Заиграет скрипка,
запоют все ноты,
Да вот нет мне музыки,
лишь скрип и вой…

Под седыми небесами
Выше ада, ниже рая,
Как живем – не знаем сами,
Но живем в любовь играя.

Рвемся, бьемся и хлопочем,
Возвращаясь – убегаем…
То рыдаем, то хохочем —
Это мы в любовь играем.

Не расстаться, не остаться,
Обессилено сгорая,
Между двух огней метаться,
В страсть, в любовь опять играя.

Бесконечные потери…
Душу страх залил до края.
В счастье веря и не веря,
Мы живем в любовь играя.

Вновь надежды, сладость встречи,
На обиды невзирая,
Верим мы, что время лечит,
Веря, вновь в любовь играем.

Под седыми небесами
Выше ада, ниже рая,
Как живем – не знаем сами,
Но живем в любовь играя.

Кто ты? Роза моя,
Весь в росинках бутон
Превратилась, звеня,
Ты в малиновый сон.

Ты мой жемчуг, мой яхонт,
Ты мой лазурит.
Пусть же небо тебя
Бережет и хранит!

Без тебя день не день,
Без тебя ночь не ночь,
Раскаляется тень,
Жизнь уносится прочь…

Я скажу не тая:
«Мне жилье – не жилье.
Ты – молитва моя,
Ты – спасенье мое!»

На желто – золотом
кармин и изумруд,
Последние цвета
осеннего распада,
И дышит холодом
укрытый дымкой пруд,
И солнце на траве,
но солнцу та не рада.

Играют краски,
только нет огня,
На дне ручья
заснули листья клена
И чувства спят,
и спит страстей змея,
И тополь спит
пока еще зеленый…

Любовь хороним, рвется тишина
Рыданьем Баха и слезой Шопена.
Была любовь – была моя вина,
И нет ее, осталась только пена.

Тяжелый гроб, обитый кумачом,
Гнетущий креп и скрипка стоном пухнет,
Угрюмое дыханье над плечом,
И пахнет щами и немытой кухней.

Нет скорби, нет печали, нет тоски,
Нет скуки, нет восторга и нет гнева…
Распалась безмятежность на куски,
И пустота… Все пусто справа, слева…

Что там, в прощении моем?
Какая боль? Какая мука?
Что за безделица, докука,
Души искривленная лука,
В которой мы с тобой вдвоем…
Ну, что в прощении моем?

Зачем разодранный зверьем,
Окровавленный, бездыханный,
Остаток чувства бесталанный,
Тревожить блажью балаганной,
Истрепанной пустым враньем?
Что там, в прощении моем?

Какой превыгодный заем,
Сулят слова: «Я Вас прощаю…
И не судить Вас обещаю…
И боли я не ощущаю»…
Какой превыгодный заем
Лежит в прощении моем?

Друг друга верно узнаем
В беде, в измене, в лжи, в подмоге,
Коль на упавшего в дороге,
Посмотришь молча, вытрешь ноги
И дальше с мыслью о своем…
Ну, что в прощении моем?

Когда волна ударит в берег моря,
В ненастный день безумия и горя,
Когда тоскою разрывает грудь,
Не позабудь меня, не позабудь.