Андрей Лапшин - Цапля белая гуляет

Последний раз мы встретились с тобой,
Молчит душа, от горечи немеет,
Тебя запомню северной звездой,
Что светит ярко, но уже не греет.

Стоял ли где-то на краю земли?
У самого обрыва перед бездной,
Где скалы мхом зеленым поросли,
От глаз сокрыв собой гранит отвесный.

Где слезы девичьи, велением судьбы,
Текут по камню, плача об ушедшем,
И каменные строгие столбы,
О путниках молчат, покой нашедших.

Чистейшие ручьи летят, забыв,
Про страх, срываясь пенистым потоком,
И свежестью приятной окатив,
О чем-то шепчутся, о чем-то о высоком.

Там, где маршрут петляет по кривой,
И где дорогу выбили обвалы,
Где тянет прыгнуть, слившись с высотой,
И всем отвечу гордо, там стоял я!

Я долго странствовал по свету,
Придя к неведанным брегам,
Вдруг вижу, поперек рассвета,
Огонь несется по волнам.

Мираж? Возник из ниоткуда?
Но вот он, пламенем летит,
Из-под прибоя, словно чудо,
Коснуться губ моих спешит.

Под белым пенным покрывалом,
Из камня высечена ты,
Как будто вовсе не устала,
От этой дивной красоты!

Украдкой голову склонила,
Блеснув слюдой златых чешуй,
С ладони нежно запустила,
Воздушный сладкий поцелуй.

Волна ревниво набежала,
Покой твой девичий губя!
Она меня поцеловала!
Пусть через воздух, но любя!

Мне белых парусов не уберечь,
В свирепом пламени горящего заката,
Кто тот волшебник, что сумел обречь,
Мечту о паруснике, пУрпуром объятым!

Ты дьявол или ангел – не пойму,
Художник мира, путающий краски,
То горизонта белую кайму,
То красную рисуешь без опаски!

Назначено судьбою рандеву,
Сменив уже немало кораблей,
Спешу туда во сне и наяву,
Срывая цепи черных якорей!

Твои молитвы, верю, долетят,
И небесами буду я храним,
В часы, когда в морях все ветры спят,
Хранит нас восьмикрылый хирувим!

Лишь тихий шелест парус растревожит,
Продолжим путь к родимым берегам,
И через день, иль через два быть может,
Встречай меня по Алым Парусам!

Упрямо время мчится и дни бегут вперед,
Декабрь в окно стучится, своей минуты ждет.
Серебряные тучи, серебряные тучи,
серебряные тучи – предвестницы зимы,
Уж скоро мы получим, уж скоро мы получим,
уж скоро мы получим – заснеженные дни.

Я валенки надену и шапкой утеплюсь,
Я в шубе по колено, мороза не боюсь.
Январь – мороз трескучий, январь – мороз трескучий,
январь – мороз трескучий, рождественский мороз,
А мы бежим гурьбою, а мы бежим гурьбою,
а мы бежим гурьбою, закрыв ладошкой нос.

Река покрылась коркой, искрится тонкий лед.
Летим на санках с горки и ветер нам поет.
Давай садись скорее, давай садись скорее,
давай садись скорее, покрепче там держись,
Улыбка нас согреет, улыбка нас согреет,
улыбка нас согреет, улыбкой не скупись.

Февраль метель закружит, дороги заметет,
Упрямо время мчится и дни бегут вперед.
На масленицу жарко, на масленицу жарко,
на масленицу жарко зажжем большой костер.
Зима сгорает ярко, зима сгорает ярко,
зима сгорает ярко, весну пустив во двор.

Лес молчит, играет ветер,
Травы клонятся в нагибе,
Словно шепчутся о лете,
Слышу только: Бене тиби!

Зажурчал ручей искристый,
В камни бьяся на изгибе,
Голос звонкий, серебристый,
Слышу шепчет: Бене тиби!

Поле с пчелами проснулось,
Кружит роем в отдаленьи,
Слуха моего коснулось,
Бене тиби, на мгновенье.

Птицы высь крылом пронзают,
И кричат на всю планету,
Бене тиби, пусть все знают,
Бене нашему поэту.

Ад снова пуст, все черти здесь,
Бездровны адовы купели,
Закоченела в чане месть,
И клетки камер опустели.

Все черти вылезли наверх.
Качая лодку мирозданья,
Чтобы рассеять зерна скверн,
Блаженным путая сознанье.

Схватив детей, клеймят пороком,
Не важно, ночью или днем,
Но после чёртовых зароков,
Все письмена горят огнём.