Елена Ханина - Перевернутая жизнь

Сколько баллов, да кажется восемь.
Нет, пожалуй не может быть.
При семи все здания сносит,
Остаётся звёздная пыль.

Сколько зданий, да кажется сотня,
Нет, пожалуй намного больше.
Мы подсчёты ведём охотно,
Подбираясь к цифрам на ощупь.

Сколько было погибших? Ой, много.
Счёт идёт на десятки тысяч.
Дождь покинул свою берлогу,
Вновь на мёртвое тело тыча.

Что лежит посреди дороги,
Нет, того что было дорогой
Память скоро покроют смоги
Наряжаясь в серую тогу.

Мы повесили белые флаги
Перед Вашим величеством громом.
Путь земной мы прошли – бедолаги,
А с земли мы ушли вместе с домом.

Знают адрес, приходят, тревожат звонок.
– Интервью вымогают как ключик от сейфа.
Иосиф или Володя, чудных несколько строк
Посвятили той женщине, таинство шлейфом,
Чуть заметной поземкой, но тихое"НЕТ»
Множит домыслы, новые предложенья.
У красивой девчонки лишь словесный портрет,
Пожелтевшие листья в её сновиденьях.

Я живу для вечности и, что ж?
Вечность пробубнила – «не тревожь»!
Не мозоль глаза, не трать слезы,
Выпали семёрки, не тузы».
Я живу для вечности, но сплин
Подносил касторку вместо вин.
Вечность вдруг поморщилась – «как знать,
Может, ты с колен успеешь встать».

Как много солнца, как много счастья,
Но раздаётся не равномерно.
Раздел случаен? Может, отчасти.
Кому небеса, кому-то стены.

Душа всё ищет свою награду,
идёт вслепую, падает в омут,
порою назад пятится крабом,
Дорогу отыскивая к дому.

Всё пробежало – хамсины, вьюги,
слёзы и радость уходят в память.
Всегда на помощь придут подруги.
Как хорошо ощущать – я с вами…

Какие жуткие предания,
Какие страшные разборки.
Израиль и Месопотамия,
Асфальт опять от крови мокрый.

Семья, спешащая на праздник,
Ушла с земли в составе полном
И конформисты, и романтики,
Вновь память поднимает волны.

Как много значит знак божественный,
Куда зовёт, в какие кущи.
Микроскопическая трещина,
Но механизм судьбы запущен.

Секунды не имеют жалости,
Приговорённые смеются.
Каприз судьбы, иные шалости,
И нити жизни мигом рвутся.

Скукожился бессовестно рассвет,
Предчувствуя – закат уже проснулся.
По улицам расходится толпа.
Автомобили мчатся, парапет
Под тяжестью веков слегка прогнулся,.
Хотя и уцелел едва-едва.

Его хотели дважды подорвать.
Лет сто назад и, кажется, лет двадцать.
Из-за чего? А был он символ власти.
А чайки – их элита или знать
Звала своих сородичей на кастинг.
И пел певец красиво, звали Джастин.

Все что-то ждали. Шторма ли, дефолта?
Прихода страстной дамы в черной шляпе,
дождя ли, неожиданной жары.
Прекрасного, последнего аккорда.
Поездки в Сан-Франциско и Анапу.
Мерцало нечто серое вдали…

Нам экстрасенсы предсказали нечто,
Пробив строку копьем – папье-маше.
Закат сменил рассвет, всё повторилось.
Удача улыбнулась, словно вечность.
И прошлое в забытом багаже
Позвало в путь, как оказалось, Млечный.

Триколоры удачи,
Победители, мачо,
Ностальгия по красным макам.
Кто хохочет, кто плачет,
Кто танцует, кто скачет.
Изменить этот мир – одним махом!

Бородинское поле,
Слава, слава героям!
Мир заоблачный нарисуем.
Незавидная доля
У евреев и гоев.
И у лошади в красной сбруе.

Ах, война мировая,
Обещание рая.
Только кровь и бездомность после.
За идеи сгорая
Обезумела стая.
В чистом поле покоятся кости…

Выбор сделан, столицы
Города – Рига, Ницца,
Львов, Донбасс или Дальний Восток.
Президенты и вице
Гордо носят в петлицах
Триколор – но и он не помог…

Разрываясь на части
И глотая напасти
Шар земной загорелся – пожар.
И оскалились пушки
От Парижа до Кушки,
И безумство в горящих глазах.