Елена Ханина - Перевернутая жизнь

Голод или пирушки?
Надсон, Лермонтов, Пушкин…
Мы хотели вернуться назад.
У людей, у народа
Убивать – стало модой.
Обещают прекрасную жизнь.
Нас пристрелят в угоду,
Улучшая породу.
Самолеты взвиваются ввысь.

Все закончились споры.
Прикрепляй триколоры,
Всем кто в этой войне проиграл.
Кто не наш до упора —
Расстрелять, без разбора.
Хитрый жулик победу украл…

Загорелись строенья
И сгорали как спички,
На пожарище тени
Забрели по привычке.
Вспоминали, что здесь же
Раньше жили другие.
Вроде ссорились реже,
Вроде вправду любили.
Ах, когда это было!
В девятнадцатом веке.
Пепелище покрыло
Память об имяреке.

Пишите мемуары, грянет день,
Как грянет марш приказов и указов.
И мы поверим моментально, сразу
В любую чушь, в любую дребедень.
Пишите мемуары для детей,
Для внуков и далеких поколений.
Что хитрый монстр был просто добрый гений
И думал о спасении людей.
А если что не досмотрел когда- то,
Завел страну в пучину и тупик,
Ну просто приболел, был нервный тик.
И в общем он ни в чем не виноватый.
Пишите мемуары, всё сойдет,
Не станут люди рыться в интернете.
А чистой правды нет на этом свете,
Так пусть живет в иллюзии народ.

Пришла пора, всё можно договаривать.
Нам нечего оставить на потом.
Те годы, что для жизни нам подарены
Ушли, взмахнув и помахав крылом.
Пришла пора сказать, о чем не сказано,
Не пригодятся в саване слова.
Остатки жизни, как остатки разума,
Растут они, как сорная трава.
Пришла пора сказать что снилось, думалось.
О чем хотелось просто промолчать,
Но ощущенье – ты стоишь под дулами.
А выстрел грянет, и не долго ждать…

Ну что такое десять лет для вечности?
И что такое жизни десять лет.
Сказали всё – остались незамечены,
Как поменяли вдруг менталитет.

– Мой народ рассматривает в лупу
Что сказал пророк, куда идти.
И жестоковыйность на поруки
Взяли мы, чтоб помогла в пути.

Господа, мы молимся в надежде
Сохранить солдат с передовой.
Наш противник тот же, что и прежде.
Бесконечен, бесконечен бой.

«Праведник» кровавого ислама,
Возжелавший гибели страны,
Празднует победу. Слишком рано!
Новый день – наш новый день войны.

Мы сегодня плачем по мальчишкам,
Чьи рисует камень имена.
ГОСПОДИ! Пускай придет затишье.
ГОСПОДИ! Спаси нас от огня.

Тех, других, они сегодня живы
И идут по вымершей земле,
Где дома лежат, покрыты пылью,
Из руин стреляют по тебе.

ГОСПОДИ! Спаси и дай нам разум
Пережить железную скалу.
Чтобы только умные приказы
На передовой, да и в тылу.

Мир отвернулся от меня
И только тени, только тени
Бродили где-то по земле.
Остыли угольки в золе,
Плоды невиданных растений.
И белый пух, и тополя.
Мир отвернулся от меня.

Грядут весёлые дела,
Гнедая лошадь морщит губы.
Жокея спесь идёт на убыль,
А где-то на краю села
Тревожный взгляд бездомной суки
Меня растрогал, а она
бежит за лошадью скуля
И ловит напряженно звуки.

Жокея окрики и храп.
Усталой лошади, досталось
На тренировке время сжалось,
А сука всё бежит – сатрап…

День встречает и пестует ночь,
Темноту пригубив, словно виски,
И конец свой предчувствуя близкий-
раствориться средь улиц и рощ

Он уже никогда не придёт,
Тот другой будет лучше, быть может,
Только память противная гложет.
Неуклюжая, как бегемот.

Втащит день в каждый год, что остался,
Разбросав погремушки минут.
День сжимает мне горло, как жгут,
Ощущаю холодные пальцы.

Будет множество новеньких лиц,
Будут страхи бесплотны, как воздух,
Будет слово елейное – поздно…
И ничейный безоблачный бриз.

За нелюбовь извечную к себе
Высокую цену
платить назначили.
Жизнь свою просидеть в тюрьме,
Вскрывать вены,
Другие чудачества.

За невозможность полюбить восход,
И заход солнца,
Мох, железа скрежет.
Оплакиваю свой приход,
Лекарств горсти,
улыбаюсь всё реже.