Елена Трикозина - Отблески моей сентиментальности. Любовная лирика

Я шёл однажды по тихой, неброской аллее,
Наслаждаясь теплой погодой.
И вроде не было больше ничего милее,
Чем это летнее время года.
Я вдруг узрел с лёгким алым румянцем леди
В однотонной льняной рубашке,
С пучком волос чуть блеклого цвета меди,
Что прикрыты камвольной фуражкой.
И её кудри большие были крайне небрежны,
Не припудрен маленький носик,
Но внимание моё привлёк взгляд её нежный,
Что взаимности словно просит.
Скоро приблизился к ней, но немного робея,
А она меня словно ждала.
И уж теперь для меня не было ничего милее,
Чем её столь голубые глаза.
Очень нежно, холодными своими руками,
Она коснулась лица моего.
И мы друг к другу вмиг прильнули губами,
Поняв без слов, что всё предрешено,
Что мы связаны невидимой нитью туго,
Что нас вместе влюблённость свела.
Лишь неясно: нас она свела друг с другом,
Или просто, как прочих, с ума.

Неизведанная тропа всей души моей
Лишь для взора твоего открыта.
Так бесстыдно пройдя среди сердца аллей,
Ты останешься в нём, Маргарита.
Ты останешься, хоть и вошла без звука,
Мой безвластный кусочек безумия.
Жаль, мы редко так видим друг друга,
Оттого нами правит агония.
Сквозь трущоб душевных обилие
Пробираюсь по ветвям понимания.
И порой я вниз рвусь от бессилия
Как с обрыва, теряя сознание.
Мне так трудно понять в тебе многое —
Как бесстрашно пускаешься в крайности,
Как идёшь ты безлюдной дорогою,
Как доверчива порывам случайности.
Нелегко мне понять безрассудный твой,
Не оправданный всеми, путь жизненный.
Ты лишь знай, буду в трудности рядом с тобой,
Поддержу тебя безукоризненно.

Ты слышишь это стук и шум колёс?
Он будоражит твоё сердце отчего-то.
И перебьёт его лишь гром и звуки гроз
Или скрип поезда, что после поворота.
Ты уезжаешь… Знаю точно, что к нему.
Я не держу тебя, поверь мне, я спокойна.
Ты не грусти, и рада будь тому,
Что счастье рвётся вновь к тебе покорно.
О разном ты подумаешь в пути,
Смотря задумчиво в окошко из вагона.
О том, что многое случится впереди,
О том, что станешь дальше ты от дома.
Я верю, он тебя безмолвно ждёт,
Перебирая всё украдкой телефон.
Или по комнатам тревожно всё бредёт,
Лишь пропуская этой ночью нервно сон.
Он встретит тебя мило на вокзале
И впустит в свой душевный дивный рай.
Однажды вы друг друга потеряли,
Так вот теперь смотри, не отпускай.

Я смогу тебя извечно любить,
Даже одетую в шёлк из жестокости.
Хоть ты и можешь ранить, убить
Любую из тысячи стойкостей.
И ведь в бархате боли и лжи
Ты будешь бесспорно мной обожаема.
И в лёгком ситце из прозрачной души
Я приму тебя, мною желаемая.
В коже из нитей неповиновения,
Лишь прикрытая только отчаянием,
Ты будешь вновь моим вдохновением,
Хоть моё сердце зашито печалью.
И укрытую в гнев аксамитами,
Я буду ждать тебя, знай, до дрожи.
Они украшены золотыми нитями,
Но для меня ты их намного дороже.
С твоим характером грубым велюровым
Не совладаю совершенно порой.
Жаль, я мнением своим гипюровым
Не изменю твоих устоев покрой.
И в ажурной хлопковой нежности
Я приду к тебе в наивном преддверии.
И из прочной габардиновой верности,
Смогу я сшить полотна доверия.
Ты эстетически просто прекрасна,
Даже в своем кашемире из чёрствости,
А я, прикрывшись печалью атласной,
Вся пред тобой в парче из покорности.
И ты так строго букле из грубости
В сундук отложишь старый и пыльный.
Вдруг облачившись в вуаль из мудрости,
Ты перестанешь казаться сильной.
И я увижу в тебе столь изысканные
Из шифона черты романтизма.
Ты мне откроешься и станешь искренней,
Не боясь острой иглы драматизма.
Ты снимешь из гордости сетку фатиновую
С души, изорванной до неприличия.
И облачившись в скромность сатиновую,
Ты примешь вновь иное обличие.
Даже в жаккард из благородства одетая,
Ты всё равно меня ранишь словами.
И словно грубыми рубцами вельвета,
Ты портишь нежность своими речами.
Но я смогу тебя извечно любить,
Даже одетую в шёлк из жестокости.
Хоть ты и можешь ранить, убить
Любую из тысячи стойкостей.
И те нити ты можешь сжечь дотла,
Что нас связывали между странами.
И даже в ненависти изо льна,
Я приму тебя, выкроив заново.