Магистр Тени Нихиллим - Элизиум. Избранное

Распростерла длани-сучья обнимая бытия истоки,
Украшая перстнями цветений к весне-юности.
Лишь бездонные глазницы небес синеоки,
Наблюдают за силой воли, ниспослав трудности.

Бьют ветра, словно бич, с удалью хлесткой,
Разрывая лоскуты-листья нарядного савана, голью.
Завывая мелодию грусти из оперы «Тоски»,
Резонируют в сердце струнами – душевной болью.

Поутихла непогода, уходя по небу ратной конницей,
Вереница туч тянулась, на войну, обозами,
Убегают вдаль скорее, будто черт вслед гонится,
Небо-девица уж выплакала по ним грозами.

Жемчуга, капель влаги, свои по развесила,
На зелени листвы, драгоценными бусами.
Стоит весна нарядная, ее сердцу весело,
Примеряя гардероб с изысканными вкусами.

Ароматом парфюма, тонко благоухает,
Подчеркнув статность красоты времени года,
Ведь она одна, все-же, такой бывает,
Неподражаемая во всем, как и мать Природа.

Закованный в сталь, всем казалось он стоек.
Поскольку, всегда, выступал впереди.
Он вдосталь познал, что войны привкус горек
И руки его, уж по локти в крови.
Изведал что есмь, лишения и голод,
Потрепанный стяг развивал на ветру,
Когда до костей пробирал лютый холод —
Он просто молился, чтоб выжить к утру.
Когда неприятель рубил, словно дьявол,
С оскалившей пасти вонзая клинки,
Он прятал забралом, что страх его плавал,
В крови и сковал позвонки.
И крепкие латы скрыв оцепенение,
Под тяжестью статной своей,
Спасали от смерти, а может везение,
Над роком довлело сильней
Он вновь выживал и готовился к бою,
Он жив, но другие лежат…
Напрасно его нарекают – героем,
Познавшего весь Мирской ад.

Прости меня за то, что не умею лгать
И не могу нарушить данных обещаний.
Я обещал тебе, все так как есть писать
И это вечный повод для терзаний.

Надеюсь, ты прочтешь, слова мои в письме,
Присядь прошу, они мое прощание.
Как жаль, что не могу вместить я на листе
Всех чувств к тебе и муки расставания.

Еще чуть-чуть, и вновь мы вступим в бой,
Возможно, станет он, увы, моим последним.
Враг перевес давно оставил за собой,
А я надеялся, что это только бредни.

Земля саднит свинцом, ужалившей осы
И огнь от пепелищ, как кровь из свежей раны,
Сочится пламенем, достигнув полосы
Границы двух фронтов и битвы неустанны.

Ох, слышала бы ты, сколь грозен Бог Войны,
И как он страшен, залпом мощным, в гневе,
Подмоге не успеть, мы знаем, что одни…
Ты помолись, за наши души Деве.

Моя любовь, с тобой, прибудет до конца
И я ни сдам и метра, коли бьется сердце.
Прости меня за все, отважного глупца,
Я собираюсь недругу задать немного перцу!

Я б все сейчас отдал, за краткий миг с тобой,
За сладость алых губ и теплоту объятий,
Прошу тебя – живи, ведь я тобой горжусь,
И пусть любовь хранит, сильнее всех заклятий!

Ну вот и все… звучит команда «СБОР»,
Я отправляюсь в бой, что в эпицентре фронта.
А я бы так хотел, вновь, в наш сосновый бор,
Где в первый раз, читал тебе Бальмонта.

Пробил час, дегтем в стать облакам грозовым нагрянул
Утопая в патоке лжи медовой, липкой и вязкой,
Растворился в настоящем с ним в небытие канул,
Без причины, без замысла и огласки.

И уже не стать во век прежними,
Не вернуть лицам легкомыслия мины.
Раскрывая горизонты для мышления безбрежные
В заблуждении своем достигая вершины.

Сколько падет их еще на поприще ратном?
Сколько слов было вслух не досказано?
Что стираются в пыль многократно,
Только быль до сих пор не доказана.

Стерта память побед пращуров и отцов,
Позабыты морали былой устои крепкие,
И душа моя плачет навзрыд, горче вдов,
Ибо скорбь сжала в лапы цепкие.