Илья Хомутов - Питерские стихи

Сейчас повалит, белый и густой.
Дома дрожат и смотрят исподлобья.
Она уже явилась на постой —
Пора, всегда по-питерски хворобья.

Растает через сутки, превратив
В сплошную кашу улицы с дворами, —
Всё тот же незатейливый мотив,
Что будет повторяться временами —

То согревая, то бросая в дрожь,
То оставляя равнодушным напрочь,
На сказку невесёлую похож
Из Андерсена – в детстве, на ночь.

Какие снегу снятся сны?
Ему родное снится небо,
Где гроздья звёзд, раскалены, —
Созрев, перерастают в небыль.

Где звёздных выше нет октав,
И между будущим и прошлым,
Законы физики поправ,
Хрустят – небесные подошвы,

И ритм приснившихся шагов
Вдруг учащается до бега —
Как будто вырваться готов.
Как будто сердце есть у снега.

Нездешние слова
И музыка чужая.
Иду, моя Нева,
По лезвию ножа я —

Чем дальше, тем острей, —
Надеясь на весну лишь,
И хлещет речь быстрей —
Уже не забинтуешь,

И кажется: оно —
То остриё, что смысла
Едва поддев зерно, —
Над пропастью зависло.

На раз и два и три
Зерно вот-вот сорвётся…
Не верь, Нева, смотри:
Она почти внутри —
Весна, – сейчас начнётся…

Здесь воздух в вечности застыл,
И всякое движенье – мнимо,
И по-особенному мил
Любой из домиков, что мимо.

Как будто создана ты впрок,
Витиеватая местами,
Как заповедный островок
С семью над Крюковым мостами;

С твоим Николою Морским,
С квартирой пушкинскою первой
И с Пряжкой, полною тоски, —
Той самой, блоковской, наверно…

Пройдут столетья стороной,
И ты изменишься едва ли:
Всё те же – пёстрою стеной
Дома над гладью ледяной
С глазами сонными в канале.

Тёмной тайны бедный призрак,
Житель мрачных анфилад, —
Ты присутствуешь, и признак —
Тень, что третий век подряд,

Этих стен не оставляя,
То в дверях, а то в окне
Появляется, мелькая
И вздыхая в тишине.

Всё спешит, живых навроде,
Деловита и легка,
И владения обходит,
Зная их до уголка.

Всё осмотрит и проверит
Тень. И завершив обход, —
Как всегда, у страшной двери
Той, единственной, замрёт…

Вот огонь свечу оплавил…
Тень исчезла. Только мне
Слышно: «Бедный, бедный Павел…» —
Приглушённо. Как во сне.

Бежит по вечной нулевой
С Победы до Заставской
Родной трамвайчик огневой,
Как скоростной заправский.

Пестрят знакомые в окне
Дома и переулки —
Они соскучились по мне
И требуют прогулки.

Но только времени в обрез,
И скорости верстальщик —
Летит над ниточками рельс
Стремительный трамвайчик.

Вдруг перекинется звонком
С коллегою по встречной,
И дальше, тронутый снежком,
Стремится до конечной —

В те недалекие края,
Где отдышаться впору…
Вот и Заставская моя.
До встречи. Я – в контору.

У складов Страшного суда
Мы встретимся ещё, быть может.
Где чёрного черней вода
И сердце та́к по-детски гложет,

Что этой давишься тоской,
И вдруг, не в силах отдышаться, —
Замрёшь над чёрною рекой —
Как дух – меж двух конечных станций.

И отраженья своего
В текучей мгле не обнаружив,
Вдруг вспомнишь небо над Невой
И Летний, осенью простужен,

И отомрёшь – на самый миг,
Как будто спичкой чиркнул кто-то.
Как будто заново возник —
На час, на век – не важно: вот Он.

Снег растёт и ввысь, и вширь,
Веселясь от вьюги бега.
Петропавловки – как штырь —
Шпиль едва торчит из снега.

Всё накрыло белизной.
Лишь из труб, продрогших тоже,
Словно с космосом связной,
Дым валит – с дыханьем схожий.