Валерий Карт - Стихи. Книга 3

И застыть в ночи таинственной,

Трепеща корою-кожею,

Ты желанный мой, единственный,

На заре расстаться сможем ли..?

Над ручьем осина с ивою,

Грусть с тоскою мироздания

Засыпают, пресчастливые,

Ждут полночного свидания.

Челядинову Ю.

Закуролесила весна

Раздольно по осиннику,

Ей стала улица тесна,

Торопится по зимнику.

Лохматит голову с утра

Весенний дух дурманистый,

Спешит капель: «Пора, пора» —

Вздыхает дуб осанистый.

Таращат темные глаза

И ширятся проплешины,

Им снится первая гроза,

Трава и воды вешние.

Лукавый ветер-пострелец

Играется валежником,

Он ждет, когда же, наконец,

Украсят луг подснежники.

Как тянет руки старый клен

К березе-белостволушке

И скрип его – протяжный стон

По молодецкой волюшке.

***

На душе дыра-прореха,

Наяву звучит минор,

Мне сегодня не до смеха,

Твое «фе» – сплошной укор.

Я спешу к тебе, как знамя,

Ветер куртку теребит,

Ты, любимая пиранья,

Не решенный мной гамбит.

По кафе и ресторанам

Я спасал тебя не раз,

Ты наутро мне пространно

Объяснялась без прикрас.

Голливудским макияжем

Ты замучила весь дом,

А когда плывешь по пляжу,

Ты – Гоморра и Содом.

И к чему такой влюбленный

Я в тебя и в твой прикид?

Ты – мой бес неугомонный

Смыслу, здраву вопреки.

Перебесишься и сразу

Под фату и под венец

И в ночи зажжем не стразы,

А брильянты двух сердец.

Малому В. П.

Пурпурной кистью снегири

В сугробе свежем приютились,

В калину красную влюбились

Посланцы утренней зари.

На темно-голубых тонах

Горели кровяные гроздья,

Сосульки – ледяные гвозди

Держали крыши на домах.

Горька до первого мороза

Ах ты, калинушка-душа!

И по щекам сбегают слезы:

Ох, как ты в зиму хороша!

И белоствольный березняк,

Заиндевелый, молчаливый

Манит красой неприхотливой,

Укрытый в сказочный кержак.

И я к калинушке влекусь

Сквозь березняк, мороз, сугробы.

Я твой не пасынок, до гроба

Твой блудный сын, родная Русь.

Икебана

«Несчастный, вспыльчивый осел!» —

Так обзывала Ларка в гневе.

И сто очков той, первой Еве

Даст и в интиме, и во всем.

«Так значит можно вам звонить?» —

Спросил смиренно после танго,

Не только не ослом, мустангом

Скакал к подъезду во всю прыть.

И без китайских экивок

В подсвечник – свечи,

Джин – в стаканы,

Такая, в общем икебана

И джина ласковый глоток.

Вот так любили, не спеша

Допили джин по горьким каплям

И Ларка, словно чудо-цапля,

Была безмерно хороша.

Весною девственной

И зрелой осенью

Глядят по-девичьи

Глаза раскосые.

Глядят таинственно,

С дремучей силою.

На дне их – истина

Любви красивее!

Бедово вскинула

В разлете брови.

С красою скифскою

Ей спорить вровень.

Мадонну нежную

Сегодня славлю.

Страны заснеженной

Дочь – Ярославну!

71 параллель

Разыгралась с утра капель,

Будоражит весну стакатто.

Разудалый буян-апрель

Беспокоит память стократно.

Нет, две тысячи первый год

Для Вселенной – времени кроха,

Для меня, я недаром горд,

Депутатский дебют – эпоха!

Восемь месяцев на метель,

А четыре – на белые ночи…

Депутатская параллель

Через душу вросла в позвоночник!

Лишь недавно привыкли: Центр,

Квартал «Б» и другие веси.

Раньше был оловянный цех,

«Заводская» и «Буревестник».

Начиналась любви верста

И металла пора трудовая

От гостиницы «Люкс-Мечта»

Семь ступеней к вершине рая.

И как вздох, на сезон, на года

В дрожь бросали весенние росы.

В память врезалась навсегда

Тенкелей оловянная россыпь.

Общим был неуспех и фарт,

Закопченный балочный чайник.

И «копытил» блондин-прибалт

Рядом в бункере неслучайно.

Столько судеб на памяти лет,

Нет друзей моих верных и строгих.

Вот такой же таежный рассвет

Наполняет озоном дороги.

Все, как прежде, но не совсем,

Что-то главное мы проморгали…

И вчерашний кузнец-сосед

Рубль кует уже в «шоп-балагане»

И обида на чудо-жизнь

Огорчает и больно ранит.

Я себе говорю: «Держись!»,

Вторят тихо мне ветераны.

Депутатская параллель,

Моей юности возмужанье,

Что подарит нам новый апрель?

Боль надежды и ожиданье…

«Се-ля-ви», не грусти, старик,

Не жалей, наливай по единой.

Что готовит тебе материк,

Оловянному господину?