Валерий Карт - Стихи. Книга 3

За дух свободы, ветхость скал.

Чуть серебрился стылый воздух,

Ручей под кручей камни мыл,

Куда спешить в просторах звездных,

Где славянин еще не жил?

Спина холма цвела кострами,

Дымился платиновый снег

И лунный свет сияньем странным

Их завораживал во сне.

Затихли свары и раздоры,

Огарки звезд слизал рассвет

И даже тайные дозоры

Не ведали цену побед.

Блуждает в закоулках тела

Давнишний и недавний хмель,

Бороться, жить – награда смелым,

А трусость – пропасти ждет щель.

Неистов жар победных танцев

Под сводом храмовых небес,

Славянской выправки спартанцы

И с ними Бог, пускай не Зевс.

Внезапно под вселенским куполом,

Разрушив плен зловещих туч,

Пропела ночь и черт со ступою

Бежит. Их гонит солнца луч.

Звенят косою-клевернищем

Русины, сербы по лугам,

Уж Божий промысел их ищет

Взамен языческим богам.

И где-то среди них мой пращур,

Мой предок – гордый и крутой,

Нет за Свободу смерти краше

И жертвы жизни молодой.

Что ж, кровь все лишнее смывает

В боях за Праведность и Честь

И Милосердию, бывает,

Сдается Ненависть и Смерть.

И первый внук в тиши замолит

Грехи прожитого всего,

Ручей – старик всё кости моет

Под кручей предка моего.

Ращупкину А.

Ввечеру с друзьями у реки

Приземлимся, приводнимся тихо,

Шашлыки сегодня, шашлыки,

У мангала я колдую лихо.

От желанья к смелости порой

Шаг один и полон я отваги,

Мясо возвышается горой,

Шампуры дрожат, острее шпаги.

Как легко и трепетно ввожу

В сочные куски конец булатный,

Ворошу поленья, ворошу,

Запах постигая ароматный.

Окроплю багряные куски

Кисленьким винищем понемногу,

А друзья немеют от тоски,

Ждать и догонять они помогут.

Ты даешь команду: «Всем налить!»

Из реки карабкается водка,

Господи, порою славно жить!

Все команду выполняют четко.

Благостно, вольготно у реки

И нежданно набегают слезы,

Истекают соком шашлыки

И роняют капли в жар березы.

Долгих Г.

Не передергивай, не лги,

Осталось лишь звездою падать,

А у меня в душе – Долгих,

Моя измученная память.

И не казалось – хорошо,

И вот сижу и нервы мучу,

А он, что юноша, мешок,

Мешок взрывчатки грузит в кучу.

Что за печали? Полувек…

Подводной лодки стон утробный,

Он был душевный человек

Большой, не высказанной пробы.

Глаза – Алтая голубень,

Свинцом покрыты жизни горькой,

Как он любил романсы петь

В цветах Хакасского нагорья!

И в тундровой любил тиши

Встречать с друзьями хрип олений,

В нем и Астафьев, и Шукшин,

И милосердность поколений.

Он молодых сажал в седло,

Трудяг без фальши и без лени

И потому его светло

Помянет стопкой бич последний.

Я в «другах» был и рядом жил

И в этой жизни, Бога ради,

До сердца стука, хруста жил

Люблю и помню Вас, Геннадий!

Оттолкнулся от скалы

Ветер шалый,

От душевной кабалы

Сердце сжало.

Отлетела грусть-печаль

Синей птицей

И с прошедшим очень жаль

Распроститься.

Лапой белою метель

Сопки гладит,

Стелет брачную постель

Лист тетради.

Восхитительный закат,

Чудо спектра!

Заполярный аромат,

Свежесть ветра.

Как я долго здесь живу,

Браво, вечность!

Прорастает наяву

Бесконечность.

Ночь живет

Плакала калина у реки,

С тихой грустью листьями дрожа,

Недалече ясень от тоски

В розовый осинник забежал.

Не спокойно, жалобно до слез

Наблюдать за ссорами тайком,

От поникших девушек-берез

Тополь припустился босиком.

Лес зарей окрасился в кумач,

У стогов прилег, уснул туман

И росой умытый карагач

Тянется в сиреневый дурман.

Лес притих, в задумчивой реке,

Ивушка купает ноги босы,

Я крадусь с любовью, налегке

К деревам таинственным и росам.

Ночь живет, ветвями шевеля,

Бедрами моей груди касаясь,

Серебрятся стрелы ковыля,

Я ласкаю их, крадусь, босая.

Плакала калина до утра,

Ухал филин над своей подружкой,

Манит каждый вечер до двора

И колдует тихая кукушка.

Красовскому А.

Я все победы помню,

Нокдауны не в счет,

Всегда в надежной форме

И по лопаткам пот.

Характер есть у парня,

Кувалдой слева бьет,

Какой жестокий спарринг

Да разве это спорт?

Вот секундантов челядь

Вынашивает фарт,

А он все левой в челюсть

И все сильней в азарт.

Но вот он, третий раунд,