Александр Шорин - Рассказы по пятницам. Литературный проект «Областной газеты»

…

…Из двоих доставленных на «скорой» один оказался мужчиной: перелом ключицы, порезы на лице. Второй была девушка с вывихом плеча. Как водится, попали в соседние палаты.

Владислав (повязка на левом плече) курил, сидя на подоконнике под надписью «Курение строго запрещено» и зорко следил за тем, чтобы не засекла медсестра.

Катя (повязка на правом плече) неслышно подкралась сбоку и долго смотрела на него оценивающим взглядом. Несколько секунд на ее лице сменялись разные эмоции – от «врезать что ли по уху?» до «а ничего себе мужчинка». Затем, видимо приняв какое-то решение, она наклонилась к его уху и резанула:

– Сигаретой угости!

Тот вздрогнул. Отпрянул. Удивился. Совсем сильно удивился.

Достал пачку сигарет.

Игнорируя его зажигалку, она достала свою, не торопясь затянулась, не рассматривая марку табака и наконец спросила:

– По жизни-то чем занимаешься?

Наглость этой девицы была такой непомерной, что Владислав оторопел. Из-за нее, мелкой сучки, он разбил «Буцефала» и попал в больницу. А она, как ни в чем ни бывало… На ее безобразный вопрос он решил ответить честно, но так, чтобы сразу отшить:

– Изучаю состав керна с Кольской сверхглубокой.

– Что изучаешь?

Этим простым вопросом она попыталась скрыть свое изумление. Но получилось вроде бы плохо. Чтобы как-то выкрутиться, ей пришлось разыграть из себя наивную дурочку.

– А правда что там бур уперся в алмазы?

Как и следовало ожидать, тот снисходительно улыбнулся, но любимого конька, конечно же, оседлал – начал рассказывать о бурении уникальной скважины, которая в то время была самой глубокой в истории человечества.

А она улыбалась и хлопала глазами, как школьница. И даже про себя тихонько мурлыкала. Единственный по-настоящему близкий ей человек – ее отец – был одним из тех геологов, которые начинали этот проект. Он, пахший терпким потом и табаком, садил ее, девчонку, на колени и рассказывал ей о том, что буровой снаряд может оборваться из-за пластического движения пород на большой глубине. И что на магнитофон можно записать совершенно невообразимые звуки, которые доносятся из глубин Земли и так похожи на голоса мучеников из ада… После того как отец погиб, она мечтала поступить в Горный, но… Но выбрала каменные джунгли.

…Влад опомнился только тогда, когда она уже сидела у него на коленях. При всем желании он не смог бы вспомнить, как такое случилось.

А когда их поцелуй, который, казалось, длился целую вечность, наконец прервался, она очень нежно спросила:

– Посмотрим вместе анализы?

Смутившись, он отмахнулся:

– Да что там смотреть: даже не перелом, просто хорошая трещина…

Взглянув ему в глаза, она рассмеялась. Но продолжила еще более нежным голосом:

– Какой же ты все-таки идиот! Я про анализы минералов и горных пород из керна. Посмотрим вместе?

И здоровой рукой мягко вернула на место его отвисшую от удивления челюсть.

…Трудно найти место, где массы людей проявляют большее безучастие ко всему окружающему, чем переходы московского метрополитена. Если на улицах, особенно таких знаменитых, как Арбат, москвичи и гости столицы ещё могут остановиться и благосклонно послушать выступления уличных музыкантов, то в метро – никогда. Здесь нет людей, есть только человеческая масса, спешащая поскорее перейти с одной станции на другую… И всё же из этого правила появилось одно исключение.

Впрочем, взглянув случайно на худенькую и довольно невзрачную на вид девушку, никак поначалу нельзя было бы предположить, что именно она станет объектом повышенного внимания… Сняв платок и распустив по плечам свои черные волосы, она становилась красивой – это так, но самого по себе этого обстоятельства здесь, в этом человеческом муравейнике, достаточно разве что для беглого взгляда. Её скрипка, вынутая из потертого футляра, тоже не заслуживала никакого почтения: скрипка как скрипка, ничего особенного – здесь и не такое можно увидеть… Но вот в тот момент, когда она, слегка закусив нижнюю губку, начинала смычком брать первые ноты, люди, словно заворожённые, начинали невольно замедлять шаги. Музыка, казалось, стекала с её смычка и плыла, кружилась. Заставляла то смеяться, то плакать, то смущённо улыбаться… Люди окружали девушку плотной толпой и слушали, слушали. Слушали! Временами её футляр наполнялся не только купюрами, но и слезами.