Андрей Селунский - Песни ушедшего времени

не о любви гадают -

о случке.

Здесь, на земле

по язычески нравственной,

свой сорняк

во сто крат лекарственней !

Боги шепнут, и сметет разом

эхом, нацеленным в сон разума,

краски бесстыдные, запахи вздорные,

всякие выпуклости беспризорные.

В нашей обители ортодоксальной

новое хуже чем грех повальный.

Эхинацея.

Эх и нация.

Верить не тем

и не тех бояться.

Неброской нитью

на холст равнины,

упав, не ныть

и не корчить мины,

в иглу вдеваться,

давясь от смеха.

Такая нация.

Такое эхо.

То, как плохо жили – забыто.

С нашей памятью-решетом

разведем еще паразитов

и забудем, как плохо живем.

Позитивы в заветном альбоме,

песня бодрая про запас.

Только, как мы ее не гоним,

наша грусть догоняет нас.

Виновато царапает струны

недолеченная тоска.

Надо ж быть условно разумным,

чтоб мозги в вине полоскать,

разбавляя снова и снова

эту горечь слова “вина”.

Надо ж быть разумным условно,

чтоб себя ни в чем никогда.

То ли “измами” дух отравлен,

то ли силам небес каюк -

обскакала лошадка Дарвин

Моисея на целый круг.

Рот в улыбке, а взгляд рассеян.

Полагаясь на статус-кво

мы, конечно, за Моисея,

только ставим не него.

Назовите это эпохой,

назовите меня горшком…

Вообще мы жили неплохо,

но все лучше и лучше живем.

Наши смыслы зашиты под кожей

в капсулах прочных и не очень.

Ты обнимешь меня и ничем не поможешь,

а толкнешь и спасешь от пустых многоточий.

Закипит в кровеносном сосуде

и по нервам, как по изломанным рекам,

пойдет предписание – выбиться в люди,

убиться или стать человеком.

Слово за слово -

имя названо.

Полно выть на фонарь космический,

посылая запросы праздные,

ведь ответ один – риторический.

Один для всех,

для каждого свой.

Как поделено, так уж поделено.

Сердце не связано с головой

в этой реальности непараллельной.

Он дитя на руках у Венеры,

Мальчишка, играющий с дыркой от бублика.

Он может без нас, но не может без веры,

а вере нужны комплименты и публика.

Под одной кислородной подушкой

спрятаны головы, спрятаны задницы.

А мальчик хохочет, ломая игрушку -

он еще маленький, ему уже нравится.

Она приходит по ночам,

садится, молча, у постели.

Умелых пальцев холодок

на горло давит неспеша.

Она похожа на врача,

но у нее на самом деле

халата нет, а есть мешок,

в котором пряники лежат.

И вот уже развязан мешок.

И вот немного разжаты пальцы.

Глоток последний на посошок

занюхать пряником и отправляться

к деду морозу, к деду морозу

на полный срок.

Она приходит в тишине,

когда посты Морфеем сняты.

Темнеет сброшенный халат

в проеме брошенных ворот.

Размазав тени по стене

своей улыбкой виноватой,

она косой до самых пят

без звука за душу берет.

И вот уже развязан мешок.

И вот немного разжаты пальцы.

Глоток последний на посошок

занюхать пряником и отправляться

к деду морозу, к деду морозу

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.