Инна Живая - Любовь и дайвинг. Избранная лирика

Узкие дворики. Ровный квадрат неба над головой.
Город, где я никому ни своя, ни чужая.
Просто брожу по проспекту над старой могучей Невой.
Просто дышу, в этот город насквозь погружаясь.
Что ты мне дал? Может, экокультура воды так критически ма́нит?
Буду русалкой по узеньким улочкам плыть.
Я расскажу о тебе своей старой измученной маме.
Питер, тебя невозможно уже позабыть.

На парковке у магазина в подпитии
Обратился ко мне мужчина:
– Девушка, милая, не дадите ли
Хоть десятку на выход из сплина?
Я люблю пошутить, но сегодня
Был серьёзный и чёткий настрой.
– Дам десятку, только свободно
Гимн России мне, милый, спой!
Потоптался мужик у парковки,
Почесал затылок рукой.
И ответил: «Мне, право, неловко,
Но не помню я песни такой».
– Нет проблем, вспоминай о Союзе!
В букваре, где передний форзац…
Мужика до конца «оконфузив» —
Вспомнить должен хоть первый абзац!
Посмотрел на меня огорошенно,
Покачал он пустой головой…
И побрёл мой проситель непрошеный
На парковке к девице другой.

Возьми меня за́ руку! Видишь: я вся дрожу!
Я буду смотреть (вдох) только тебе в глаза…
И, если ты скажешь: «Я же тебя держу!»,
Будет не страшно падать в твои небеса.

Я так безответственна! (Глупо так доверять!..)
Но разве есть выбор? (Ты дал мне своё крыло!)
Даже с одним крылом (вдох) я научусь летать
И знаю, ты б спас меня, если бы падать пришлось.

На автопилоте, крен – и винтом ко дну,
Но мы поделили крылья напополам.
– На траверз идём. Управляй – я в твоём плену!
– Не бойся! Держу! Я теперь тебя не отдам!

Говорят, сегодня пора собирать камни,
А мне «душевней» собирать анамнез.
И я вырываю давно посаженное,
Наряжаюсь, улыбаюсь губами напомаженными…
И иду туда, где мне давали толику.
– Позвольте присоединиться к вашему столику?
Но сегодня время убивать и время врачевать!
Значит, сегодня показано мне «раздавать».
И я раскладываю Flash Royal
(ты никогда мне подобного не позволял).
Сегодня мне время рождаться. Тебе ли не знать…
Ведь ты не дашь мне хныкать и умирать!

Да я не хотела вглядываться и строить планы на будущее ни с ним, ни с кем бы то ни было ещё.
Мне было нужнее всего моё одинокое месиво с хитрым мажорным прищуром и только моё.
Но неотвратимо он стал погружаться глубже и, кажется, просто пробрался в шор,
А там глубоко и безумно тесно, но с тех самых пор мне тепло вдвоём.
И пепел давно разлетелся по ветру после тех самых «двойственных» дней с ним.
Боже мой! Как я молилась, просила влюбиться, чтобы не выброситься в окно!..
Только, как прежде, мне всё ещё кажутся, всё ещё видятся жуткие сны
О том, что я в скользком своём одиночестве рвусь в неизведанное напролом.

В книге жизни моей (вдох/пауза) есть ещё чистый лист.
Он затерялся среди (вдох…) тех, что не так чисты.
Ты отыщи его (…) в книге моих страниц…
Может, напишешь на нём, чтобы он не был пустым?

Мне бы туда вписать золото пряных дорог,
Что засыпали сплошь листья твоих дерев.
Я научусь любить, выучив твой урок,
И не припомню тебе всех твоих королев.

Мне бы нарисовать в ней серебром дожди,
Чтобы смывали всё: глупое лишнее прочь!
Мне бы зарисовать (…) путь (он у нас один!) —
Только бы не размыло! Только б не стал короче!

В книге моих страниц (…) был только чистый лист.
Только открыв ее, я удивилась сама:
В каждой странице – путь, будто меня вели!
А заголовком в ней слово стоит: «Судьба».