Владимир Старцев-Фомин - Что вам расскажет арестант

Наш каждый грех, что сотворяем мы, —
Всë это новый шип в Твоëм венце терновом,
Или мы этим забиваем в Твои руки гвоздь,
Иль мучим Твоë сердце скверным словом.

Ведь Ты грехи все наши смертью искупил,
А мы их множим, – рана на Тебе всегда живая, —
Грехами каждый раз Тебя опять казним,
Тебя жесточе только ныне убивая.

О, как же страшны муки смертные Твои,
Господь, дающие одно унынье!
Которые за нас за всех Ты претерпел
И терпишь, принимая их доныне!

По смерти, после смертного страданья,
Ученикам и избранным Своим
Явил Господь Себя живым,
Сменив законы мирозданья.

Живым, не то чтобы похожим,
Он в новой сущности Своей,
В теченье четырëх десятков дней
Им говорил о Царстве Божьем.

И на горе, собрав всех вместе,
Он повелел Своим ученикам:
«Теперь вот, что говорю Я вам
Своë такое новое известье.

Не отлучайтесь из Иерусалима
И ждите вы там в вере до конца
Обещанного от Моего Отца,
Что ныне вам пока еще не зримо»

Ученики, ещë не ведали мытарства,
Апостольского, что их ждëт, и потому они:
Спросили: «Господи, не в наши ль дни
Израилю Ты восстановляешь царство?»

И Он сказал: «Не ваше это дело
Знать в мире сроки, времена,
Что лишь Отцу известны все сполна,
Которые Он полагает смело»

И продолжал: «Вы силу примете такую,
Что скоро, огонь как бы золотой,
Сойдëт на всех вас Дух Святой,
О чëм Я ныне пред Отцом взыскую.

И будете Мне все в Иерусалиме,
В Самарии, и в Риме, и вдали,
Свидетелями Мне, до концов земли» —
Так говорил Господь в Свой день последний с ними.

Сказав сие, Он в их глазах поднялся,
И начал восходить на небо, а в какой-то миг
Из неба облако взяло Его из вида их,
И гром небесный тут раздался.

Ученики с народом ввысь глядели,
Все, кто пришел на гору Елеон,
Где в небо только что поднялся Он,
Где тотчас ангелы запели.

Связь телефонная была дрянной,
И приходилось прятаться при этом,
Но даже так, я говорил с женой,
Не подчиняясь строгим здесь запретам.

И вот, поговорив с ней воровски,
И в мнимого так превращаясь вора,
Я вспоминал, сгорая от тоски,
Суть нашего с ней разговора.

Мы говорили, будто как во сне,
Удача, что получилось дозвониться,
Сказала… да, она сказала мне,
Что заболела и была в больнице.

И вот она переживает сгоряча,
Так словно она в чëм-то виновата,
Что там потратила все деньги на врача,
И что не скоро у неë зарплата.

Я знаю, как там трудно очень ей,
И то, что денег у неë есть крайне мало,
И то, что она правды всей
О бедствии своëм мне не сказала.

И вот уже и думы не выходят из ума,
Я очень еë бедную жалею,
Как горько там она живëт сама,
А я же не могу быть рядом с нею.

И я молился: «Господи, ей помоги!
Спаси!» Но совесть рьяно гложет:
Она ведь увеличивать долги
Давно уж более не может.

И я, не зная, как мне дальше быть,
Полночи горько-горько плачу:
Как бедная она весь месяц будет жить,
В тюрьму мне, собирая передачу.

Она все выходные простоит
В очередях тюремных, где немая
Толпа людей, без выражения обид,
Будет стоять, страданья принимая.

Не передать всей скорби на словах,
У этих стен, что столь явились злыми,
А высоко на крыше будет флаг
Победно реять где-нибудь над ними.

Апостолы, как им Христос велел, известье
В Иерусалиме ожидали в эти дни,
И все единодушно пребывали вместе
В молитве и молении они.

Не ведая, чего им ждать от иудеев,
И будут ли гоненья сразу иль вдали,
В Иерусалиме они жили в доме Заведеев,
Где все укрытие себе нашли.

И в день Пятидесятницы, друг другу как родные,
Здесь пребывали все они, до дня сего
С женами некоторыми, и где Мария
Была Мать Иисуса с братьями Его.

И вот вдруг шум случился с неба как от ветра,
И весь наполнился тем шумом дом,
Где они были, и так стало неприметно,
Что дом наполнился таинственным огнëм.

Которым тут ученики поражены все были;
И им явились языки огня, и в тот же миг
Те языки на них на всех почили
На каждом, по одному, из них.