Владимир Харкевич - Василиса

В глазах плыла картина вновь и вновь.
И как—то было на душе отрадно,
Что в мире где—то царствует любовь,
Что где—то кто—то счастлив, ну и ладно.

Восторженно качались облака.
Мир был прекрасен, пересохло в глотке.
В душе я им завидовал слегка,
И в местном баре заказал я водки.

Опять я на родине милой.
Веселый и чуть под хмельком.
Меня Серафим шестикрылый
Доставил сюда с ветерком.

Его попросил я с надеждой
И даже моргнуть не успел.
Схватил он меня за одежды,
Принес и скорей улетел.

И я после долгой дороги
Иду, направляюсь туда.
Прохладой омоет мне ноги
Сестрица моя Кулунда.

У речки, где ивы редеют,
У той колыбели моей,
Пускай мне сегодня застелют
Постель из степных ковылей.

Мне птицы поют величальную.
Степям нет бескрайним границ.
Реки камышинки печальные
Стоят поволокой ресниц.

Довольный судьбою и ближними,
Покинув родную купель,
Иду я дорогою нижнею,
Где дикий кудрявится хмель.

Всегда почему-то отрадно,
Когда, возвращаясь домой,
Напьёшься под вечер прохладной,
С колодца живою водой.

***
Жена мне: «Вставай на работу!
Опять этой ночью храпел.»
И я, прикрывая зевоту:
«Когда это я прилетел?»

Что с тобою, друг мой, происходит?
Почему грустишь и не смеешься?
Отчего сегодня взгляд твой бродит?
Почему ты мне не улыбнешься?

Понимаешь, это так бывает.
Нездоровится, и новости плохие.
Вон и птицы в небе улетают,
Осенив крылом края родные.

За окошком дождь всплакнул немножко.
Небо в тучах, горизонта просинь.
Пожелтели на ветвях ладошки.
Понимаешь, просто это осень.

Ветер песню грустную заводит.
В этом мире каждый лишь прохожий.
Вон и сын твой с девочкой проходит.
Как же на тебя он стал похожим!

Кто-то в небе пошутил немножко.
На виски тебе плеснул снежинки.
Желтых листьев вывалил лукошко
И березки нарядил в косынки.

Улетает птица. Видно, ей так надо.
А тебе идет такая проседь.
И весна нам будет как награда.
Понимаешь, это просто осень.

Прозрачным утром перед образами
Еще не расплескалася заря,
Мальчишка с васильковыми глазами
Молился голосом, прозрачней янтаря.

В рубахе белой, крестик на веревочке.
Ступал по половицам босиком.
Огонь свечи, оплавленной на полочке,
С окна качало свежим ветерком.

«Нам помоги, святая Богородица.
Прошу, чтоб нас ты пожалела.
Пускай отец с войны воротится.
И мама чтобы не болела.

И справь сестренке платье новое.
Мне очень за нее тревожно.
Ее порадуй ты обновою.
Дай хлеба, если только можно.»

Уже светало, мать спала.
На ветках просыпались птицы.
И он, чтоб мама попила,
Принес колодезной водицы.

Проходя по облакам пушистым,
Сам Господь, того не замечая,
Обронил листвою кружевною
Золотой запас родного края.

Вспыхнули пожаром где-то рощи.
Закружились листья, опадая.
Их по улице разносит и полощет
Ветер вольный, жалости не зная.

И на облаке присев на длинном,
Оглядевши красоту такую,
Бог, любуясь клином журавлиным,
Почесал пролысину седую.

Что ж тебе такого не хватает,
Богатейший край и благодатный?
И талантом люди обладают,
И духовной силой необъятной.

Почему тебя везде не любят?
Злобою плюют, аж зубы сводит.
Дай им волю, на куски порубят.
Задыхаясь, второпях проглотят.

Или зависть о богатстве гложет,
Что природа так распорядилась?
Бестолковые правители, быть может,
Что страною править подрядились?

Оглядел господь поля, долины,
Из—за пазухи достал горбушку хлеба,
Сел удобнее на клин на журавлиный,
Огорченный, улетел на небо.

«Ты зачем пришел на эту землю?
Не спасти тебе людей заблудших.
Я добро такое не приемлю.
Все грехи от пожеланий лучших.