Андрей Драгунов - стул. стихотворения

Земля всегда бледна под новый год —
от выпавшего снега, от мороза,
от вымерзших до белизны щедрот
прошедшей осени… и всё совсем серьёзно,
как будто в этом есть какой-то смысл,
кроме погоды, собственно… и снега! —
лишь вариант – как выглядела жизнь —
до обретения покоя и ночлега,
до выветренных веток, до зимы,
до смутных снов – в любое время суток,
до хрупкого дыханья тишины,
когда важна – всего одна минута —
прошедшего… и дальше – только снег.
Земля – бледна… я сплю в своей коробке,
как чья-то обувь – странный человек,
чья жизнь – вдруг – показалась всем короткой.

Кто живёт на посёлке – тот знает почём дрова
будут этой зимой… тот знает – почём фунт лиха
в этой части света, где сказаны все слова…
и где вместо чай – засушенная облепиха,
а начало года – лишь смена календаря! —
отрываешь листочек и смотришь – во сколько утро
на луну позарится… ни слова не говоря! —
только аптечно-выверенные минуты…
Кто живёт на посёлке у вялотекущей реки —
не глядит на небо – водичка гораздо ближе —
зачерпнёшь ладонью и облака близки…
точно они – из этой – прибрежной жизни,
а не оттуда, где умершие слова
обозначают место и время суток…
а до зимы посчитанные дрова —
лишь продлевают выверенные минуты.

Я пишу из завтра – тебе – во вчера —
на другом континенте время – чуть-чуть короче,
то есть, понятно, что это всего лишь игра,
что ничего не значит – так, между прочим…
Из письма понятно, что это не в первый раз —
между прошлым и будущим – только слова… и почерк,
что попадают – точно – не в бровь, а в глаз…
и взгляд становится, как бы – уже – просрочен,
то есть, вполне возможно, что где-то там —
на другом континенте – читай – на другой планете —
всё уже сказано… расставлено по местам,
но никого, кто был бы за всё в ответе,
кто сосчитал бы разницу в этот час! —
в час, когда стрелки – это всего лишь тени…
Я – во вчера – отправил тебе рассказ,
обескуражив тем самым течение времени.

Привычным движением пальцев по клавишам клавиатуры,
чтобы – в размер страницы – остановилось время —
в перечислении знаков, как будто пейзаж с натуры,
как в телефонной книге поадресное перечисленье —
в сумме коротких строчек, впечатанных по алфавиту —
фамилия, инициалы… ещё не знакомый адрес…
цифры, что по ошибке или намеренно – слитно,
чтобы пустого места для зрения – не осталось…
чтобы в печатных знаках всё выглядело – как надо,
даже, чернильной ручкой, оставленные пометки,
как дополнение к списку… с фабричными буквами рядом —
временная возможность заполнить пустые клетки…
Пальцами длинный список, повторенный многократно —
точно – в размер страницы – вписанное признанье…
разве что – без фамилии и указания даты…
и троекратный росчерк – сверху – вместо названия.

Дождь за окном – холодный, зимний дождь…
беспочвенное белое пространство
перед глазами… сразу не поймёшь —
какое время года… Снова – здравствуй! —
безвременье. Январские дожди —
хороший повод оставаться дома,
ну, разве что – за хлебом… впереди
пустые хлопоты и продавщица Тома,
что продаёт на перекрёстке хлеб —
в любое время… при любой погоде,
утаптывая за прилавком снег
сырыми сапогами… День проходит…
и жизнь проходит, как январский дождь,
пересекая мокрый перекрёсток…
а через день – и капли не найдёшь —
замёрзнет всё… и будет всё серьёзно.

В шесть тридцать пять я вышел из дома, чтобы успеть
на первый автобус. На остановке – пусто —
никого, кто мог бы долго смотреть
на тебя, вспоминая имя твоё – как будто…
или – где виделись раньше – в последний раз…
но никого – лишь сумерки и дорога
в пятнах бензиновых – под фонарём – сейчас
всё невозможно серо… читай – убого.
В шесть тридцать пять, чтобы успеть до семи
выбраться в город, минуя запрет светофоров
и пешеходов, что движутся на огни,
как заведённые – медленно – вдоль забора —
чтобы не сбиться… в шесть тридцать пять утра…
то есть, пока никто не глядит с укором,
не говорит чуть слышно – Тебе пора!.. —
первый автобус движется вдоль забора.