Фёкла Фортель - Поэзия в стиле Ню. Стихи и снимки

он – кит
большой, уставший.
не ждавший ни взглядов моих, ни звонков.
и часто мне думается, он пропащий.
нет, я даже знаю что он таков.
с ним не спится в одной постели,
он целует когда прошу.
омерзительно холоден,
с ним не горели,
только хлопали по плечу.
его запах – колючий, въедливый.
его вкус – больше дня на губах.
не приветливый,
не беседливый.
он из тех, что скрипят на зубах.

вспоминаю о тебе
неприлично часто.
на части разрывает дурацкая ностальгия
по трём нашим дням.
моя, по крупицам собранная, уверенность
в том, что я люблю другого,
трещит и расползается по швам.
но, я не дам сказать себе ни слова.
хотя… как это всё не ново.
ведь я сорвусь.
я, как всегда, сорвусь.
но знай, я каждый раз молюсь,
чтоб ты сумел мне
не ответить.

твои пугливые ресницы
сегодня обещали мне присниться.
так было и вчера. они сдержали слово.
им приходить ко мне во сне не ново,
и уходить с рассветом не впервой…

все планы зачеркнуты.
все песни забыты.
все чувства убиты.
тобой и не пахнет.
финал – не начало.
кто умер, тот умер.
всё. я замолчала.

я думаю, он прав.
он прав бывает часто.
на части не поделишь то,
что уж поделено на части.
скажите только мне,
где то, обещанное вами, счастье?
отчасти, от счастья не осталось ничего.
но это тоже счастье,
отчасти…

где он, мой человек?
тот, который навек.
крепче чем Хоя скала.
чтоб в венах кипела смола.
чтобы брыкаться, кричать,
возвращать, не дав до порога дойти.
может, он где-то в пути?
на каком языке говорит?
курит? храпит?
а вдруг, он завтра умрёт?
что если Бог не сведёт?
буду тогда одна,
тоже мне, ерунда…
или кого-то найду,
чтобы в страстном хмелю
руки его целовать
и про себя помолчать,
что больше я так не могу
и что завтра я точно уйду.
того моего искать,
по миру круги мотать.
дни напролёт, вечера…
но что если он умер вчера?

на рассвете мы, как дети
по Потёмкинской вверх.
громкий смех,
в руке порванный босоножек.
ты загорелый, небритый, толстокожий…
случайный бессонный прохожий
улыбнётся, увидев нас таких непохожих,
но одинаково босых, хмельных.
у меня мурашки по коже.
я мерзлячка,
на меня не похоже:
я в платьице лёгком
всю ночь просидела с тобой у причала.
и эта одесская ночь развенчала
былые тревоги.
ты грел мои ноги
и, ближе к рассвету,
курортные боги сказали:
«решайте сейчас»
и дали нам бонусный час.
ты всё за секунду решил.
до дома провёл,
уходить не спешил,
но сам попросил «уходи».
в груди запекло,
но, видимо, что-то смогло
во мне
сделать шаг и другой…
не помню, что делала по приходу домой.
но долго ещё в дырявой груди
мысль дребезжала:
«себя береги.
не броди ты по улицам
тёмным промозглым хмельным.
не твой он
и никогда не будет твоим».

ночью – сон, а днём – вино.
скоро будет всё равно.
за порог уйдёт тоска
и не станет боль в висках
о тебе напоминать.
может буду хохотать.
а пока, стакан вина
лучше выпить мне до дна.

и жизнь – не жизнь.
и бег – молчанье.
отчаянье бьёт тревогу,
в ногу
стреляет боль висков.
так много тех, кто нем,
болтливым нету счёта.
работа, дом, работа.
зажатые в тиски
мазки живого духа.
чернуха, ложь, разруха
волочится по улицам
за спинами людей.
седых, убогих и нелепых
или разумных, но чужих
таких…

слепых не назначают.
слепые сами выбирают темноту.

клюёт снегирь кровавый жемчуг,
гнездятся люди,
что-то шепчут фонарные столбы…
а мы красивы, молоды
и состоим не из воды:
из спеси, гордости, сомнений,
каких-то детских умилений.
стремлений наших не понять.
нам умирать – не погибать,
а так, взлетать куда-то ввысь,
чуть выше выси,
да, просто, очень высоко!
и так легко… нам так легко!
пусть даже где-то далеко
бушуют волны,
треплет ветер макушки крыш,
кричит малыш,
напуганный ночным кошмаром —
пока, нам нужно слишком мало.