Николай Румянцев - Собственник МЕЛОЧЕЙ

Утром тренировка – днем тренировка – ночью сон. Так и тянется. Иногда бои. – Тоже в силу привычки самосохранения – а не желание жить.

– Идущие на смерть приветствуют тебя!

Последнее, что он увидел…

Давний спор между Credo и Scio 11 11 Credo – Верую (лат.); Scio – Знаю (лат.) .

Scio? – согласимся с Сократом, – что можно знать, кроме моральных доктрин и собственного незнания?

Вот и получается – Scio quia credo. А, Credo quia credo 12 12 Scio quia credo – Знаю ибо верую (лат.); Credo quia credo – Верую ибо верую (лат.) .

Параллельность… Походка зеркального отражения чуть более, чем ненадолго замирает в попытке узнать… – Так приходят обряды. Приходят и становятся привычкой – тускнеющей фотографией или затертой пластинкой – еще доносящими голос и цвет, но…

– Я умею быть птицей… – сказала ты позавчера.

– Я умею быть… – ответило мое эхо.

И полет начинался без правил…

И завершив – закрыв – закончив за собой следующий Город, как дверь с несмазанными петлями – скрипучую и тяжелую – стараешься забыть, поскольку возможность помнить – провокация возвращения, невозможного по условию задачи – вернуться в то же место и то же время из которого вышел, как путник из пункта А в пункт Б.

И дождь – зрелый, как виноград – он был бы сладким, если бы не твои слезы. Вот он, падает, рассыпается по улицам, закатываясь в подъезды. И у меня в ладонях полная горсть найденного дождя. Ты плачешь. Плачешь, потому, что знаешь – вчера началось лето, захлопывая за собой окна, выживая нас из обжитых и насиженных мест, превращая знакомых в далекое воспоминание.

Ты спрашиваешь:

– Так было всегда?

А я разбрасываю дождинки по комнате, поскольку в ней должна остаться свежесть. – Плохо, если новые жильцы вселятся в пересушенную квартиру. Потом, достав из шкафа два чемодана, начинаю складывать сны. Сны еще нужно рассортировать. – Не знаю, когда это случилось, но они перепутались. И я никак не могу разобраться – чьи они. А ты зябко поеживаешься, сидя на корточках на полу и говоришь о каком-то ключе. Да, я помню – большой кованный ключ – я носил его в нагрудном кармане. Теперь это просто кусок ржавого железа… – Но я не отдам его тебе, поскольку время уходить… и поскольку…

А сейчас лето. И завершив – закрыв – закончив за собой Этот Город, как древнюю дверь с несмазанными петлями – скрипучую и тяжелую – стараешься забыть, поскольку возможность помнить – провокация возвращения, невозможного по условию задачи – вернуться в то же место и то же время, из которого вышел, как путник – из пункта А в пункт Б.

Можно долго бежать по периметру. Быть молью или находиться внутри тлеющего угля. Маленькое зернышко несет в себе расстояние жизни.

Целый месяц без голоса. Цветная картинка губ и волос. Левое крыло начало сбрасывать перья. И окопная война тянулась долгие километры прилипающих гимнастерок. Радио раздавало обещания, улыбаясь запахом французского сыра. И руки требовали прикосновения. А ты рассматривала пыльные стекла и рисовала на них странные фигурки.

Ты замолчала месяц назад…

Шаги по угасающему городу. Скрип-скрип. Скрип-скрип. Громкие шаги в тишину. В тишину дворов и подъездов. Далее – просто в тишину.

Вечер – серый, странный – нарисованный чертежным карандашом. Графика. Звонил тебе. Во вчера. Или нет. – В никуда. В сказку. Ослепший разговор. Слова.

– Как живешь?

– Хорошо. А ты?

– Я тоже.

Слова. – Горошины, пущенные из самострела. Разлетелись. Попадали, где сумели.

Помню маленьким был – беседка во дворе. Красного цвета. С остроконечной крышей. Сгорела. Кто-то сжег. Поставили деревянный стол. Тропинку заасфальтировали. Стучали доминошники и шаги. Глухие шаги об асфальт.

Какой-то день. центральная улица. У тебя старенькая потертая сумочка, у меня «дипломат» той же свежести. Десять минут среди толкающихся прохожих. Они спешат. У них дела. Мы тоже. У нас тоже. Но стоим. Мешаем движению. После – тебе направо. Мне – налево. Суетливые шаги в толчее.

То ли ветер запах особенный принесет. То ли под ноги попадется знакомая трещина. И вдруг повеет. Пытаешься что- то увидеть, дотронуться. – Тишина. Дуновение детства— теплое, ласковое. – Неслышные шаги по траве.

Очень давнее. Лето. Отец – колючий свитер, колючая борода, теплые руки. Резиновые перчатки – мамины. Надуваются. Больше и больше – огромные шары с пальцами. Входит мама. – Углы. Я в одном, отец в другом. Смех. Весело. Усталые шаги в никуда.