Антон Шумилин - Этвас

Как на кленовой коже проступают насекомых

Нестройные ряды, ничтожеств хищный слой,

Так дивные сады – в диван, идеи – в идиомы,

И в горсть потухших искр спекается герой.

Оплёванный самим собой атлант ломает плечи

В гробу, как муха на ветру, стеная и дрожа,

Неспешно осеняясь до безумия и желчи:

Дотронься духом до небес и горлом до ножа.

И пусть весь мир застынет, наклонившись над рекою,

Зависнет между призраком и рвом гниющих благ,

Свались в греховный погреб и с протянутой рукою

Нащупывай, где бог, где друг, где труп, где враг.

Смерть

Скользкой смерти трафарет

На могиле ставит крест.

Кто-то был? Кого-то нет,

Он ушёл из этих мест.

Пусть дорога не нова,

Что поделать… Умер бог…

Черви, глина да трава –

Это весь его итог.

Весь итог развился в гниль,

Явь сгнила, и Навь – на треть…

Всё, что ложно – это пыль,

Всё, что можно – это смерть.

Хрупкой жизни трафарет

Начертал благую весть:

Бога не было и нет,

Смерти не было и есть…

Секрет

Не найден бессмертный секрет черепных коробков:

Не пущен по тленным следам умозрительных истин.

Всё то, что сдалось и устало – еда для жуков.

Лиловый конечный продукт – как процесс – бескорыстен.

Наш город исчезнет некрополем. Вверх не смотри –

По капле выкапывай души из глаз пешеходов.

Срывай с неестественных бликов потухших витрин

Полоски назначенных нам ярлыков и штрих-кодов.

Не найден бессмертный секрет черепных коробков.

Наверное, власть пустоты и является раем.

Под нами – пирог проигравших себя игроков.

А мы ещё живы и, значит, ещё поиграем.

Ковчег

Тихо хрюкает мельница,

И стрекозы над озером

Безразлично ворчат.

И земля еле теплится,

Распухая бульдозером,

Как начало начал.

Липнут фотообоями

Краски мира закатного

К распростёртому Че.

Палачами, изгоями

И святыми запятнанный,

Улетает ковчег.

За горою

Ржи во всё горло: там, за горою,

Слава герою, горе врагу.

Солнце отрину, руки открою.

В бледную гору вбегу.

Там, за горою, горе герою,

Горе уже никому.

После ущерба и попервою

Кажется мягким хомут.

Дело без пользы, польза без цели –

Сеять, не смея жать,

Жить, притворяться горячим и целым

И во всё горло ржать.

Тихого воздуха скользкие струи

Слизывают пустоту.

А за горою верят костру и

Вечно цветы цветут.

***

Сыграй невесомую роль свою,

Не в ящик лишь – это очень грубо.

Ты слышишь, как я над тобой стою –

Рассыпавший жёлуди старый дуб.

Курю по привычке, легко крещусь

И делаю вид, что под ноль аскет.

А в сонных пальцах играет Щусь,

Царапая формулы на доске.

Прекрасно, вдыхая сосновый пар,

С бродячим псом говорить о Трое.

Пусть я беззубо, бездонно стар,

По Фрейду меня не один, а трое.

Сыграй в переходе, вернись домой,

Гитару вытри, глаза протри,

Разденься и душу мою омой,

Ложась с головою в бездонный трип.

Веданта – выписанный рецепт –

Так дорогого приветствуй гостя,

На кости, голые, как концепт,

Накинь ухода пурпурный стяг.

Сентябрьский ветер берёзу гнёт,

На кухне стол и в кружке вода.

Дождись, пока зеркало подмигнёт,

И выйди задумчиво, в никуда.

Жертва

Чёрный ворон из лужи пьёт,

Отрывая куски теней,

Тянет водоворот в рот

Всё быстрее – смелей, злей…

За тенями – глоток луны,

Пятен крови от пьяных драк,

За луной – белый мел стены.

За стеной… Всё опять не так!

Чёрный ворон допил мир –

Всё по-прежнему: кровь и грязь,

Между жил капает жир,

Сна и смерти рождая связь.

Между ложью – кислотный дождь –

Тормозная жидкость небес…

Тишина – это твой вождь,

Тишина набирает вес.

На утёсах прогнивших свай –

Силуэты разбитых плит.

Этот ад хуже, чем рай,

Но и здесь, и там – ты убит!..

Предчувствие

Чумной почерневший грызун

Затерян в рабочих кварталах…

Я чувствую – небо внизу,

В бензиновых бледных фракталах –

И сердца пронзительный скрип.

Любви безысходная рана

Похожа на ядерный гриб,

Червивый распадом урана.

Я чувствую – небо внизу,

В серебряном панцире Нави –

Как ветер срывает слезу

И в прах разбивает о гравий.

Скупой макияж мелочей

Замкнулся решёткой, витриной,

Кольцом фрикционных ночей,

Продукцией водочно-винной…

А ветер срывает слезу