Владимир Леонов - «Я родился в России». Юрий Бернадский

Как любил мир, людей и свободу тот русский поэт, о котором спустя сто пятьдесят лет после гибели написали : «С ним русская литература вошла в мир, как сама Россия вошла с императрицей Екатериной Второй в число великих держав. То европейское сияние, которое, как и русское, исходит от Пушкина, было спроецировано, как лазером. в Европу, от Гоголя до Достоевского, и перед этим новым источником света Европа не могла устоять… его смерть была оплакана как подлинно национальное бедствие и оставила невосполнимую пустоту в русской литературе.»

Стихия непоколебимого духа. Известно выражение: « …сам оставался господином своим среди всех оскорблений»:

Поэзия национального духа. Поэтическая ракета, летящая строго в мишень – славную историю Отчизны: «… история предков всегда любопытна для того, кто достоин иметь отечество – Н. М. Карамзин:

И здесь же поэт обретает силы, до времени спящие внутри:

Бернадский рожден в стране контрастов, парадоксов и противоречий – России – с ее двумя отталкивающимися полюсами, только в борьбе между собой и находящих смысл существования. Одно начало – этногенетическое пространство с надвременным метафизическим определением «великий русский народ», другое – сама конкретная жизнь этого великого народа, условия народного бытия и частного быта во всех формах мирского, противоречивого. Бернадский – наследник всех этих социальных массивных торосов, и его душевный уклад вибрирует от их натиска:

Спектр своих сердечных болевых ощущений автор локализует в следующем видении: «Бернадский отнюдь не юродствует над всем, что видит вокруг себя: как хранитель слова, он раздражена его вульгарностью и пошлостью, как человек с честолюбием – презирает низость, как талант – лесть и обновки внешние для него ничего не значат, но никогда не хотел бы он переменить прошлое, или создать новую историю своей судьбы, «кроме такой, какую ей вручил Творец».

Поэт, чья палитра « знает небо, но проникнута землей », разрушитель духовного бонапартизма века с его всеядным милитаристским безумием. Мудрец и философ, в котором сходятся общие для человека и человечества идеалы земного устройства («вечного мира» на земле), сходятся и в представлениях о человеческом счастье, понятиях о человеческой личности, капитальных принципах Добра и Зла, и о гармонии, земной и художественной:

Один, но един, пребывающий в своем душевном створе, который нередко становится для него очистительной купелью, живет мечтой страстной: извечно не маяться и не каяться, видеть в пророчествах судьбы только Любовь чудесную, слезинку милую и белый бархат цветущих по весне всех цветов и деревьев русского Армидина сада:

Античный мифологический Харон, мечтающий перевозит душу человека от скверны, равнодушия, к трепетному состраданию и милосердию.

Он не грязнет в суете, рутине и покое. Он всегда делает первый шаг к тому, чтобы быть в настоящем. Она живет в этом настоящем, как ребенок, ничего не пропуская и делая самое важное для себя, людей: «…ибо я един во всем человеческом».

Жизнь для него – не готовый к употреблению продукт. Ее порождают его действия. Он понимает и создает ясную картину миру, возможность для русского человека прикоснуться к знаниям, им выношенным, выстраданным: