БОЖЕНА МИЦКЕВИЧ: Лепестками усыпанный вечер. Поэзия

сколько добро может силы иметь.

Это не то, что у батюшки дома,

все ей у зеркальца-света сидеть.

Вот бы мела она в парке дорожки,

и на глаза не посмела явиться,

я б запрягала яркие дрожки

и уезжала к гостям веселиться.

Если бы в сказку эту попала,

я бы молчать не стала поверьте!

Я бы по своему все написала,

в ритме любимого классика Верди!

Когда я открыла первую книгу,

я буквы не знала, читать не умела.

В той книге была несомненно интрига,

я книгу тихонько весь вечер листала.

Давно уж уснули часы на камине,

а мне не спалось, так хотела узнать я,

что значат цветы на душистом жасмине,

зачем у принцессы красивое платье.

Читать не умея, я книгу листала,

сама сочиняла в уме небылицы,

а мама спала, она видно устала,

качать колыбель моей младшей сестрицы.

С тех пор много книг я руками открыла,

жила много жизней и много узнала.

Но я не забыла, о том как любила,

читать по ночам, подоткнув одеяло.

Нам детские книги дорогу открыли,

Листали страницы и хлопали крылья,

любить нас учили, и верить учили,

и сильными быть, не стонать от бессилья.

Нас сделали книги! Нас сделали книги,

такими как есть и другими не будем.

Ах, детские книги: наивность, интриги,

волшебные сказки вовек не забудем!

Когда вы мне ломали крылья своими руками,

Когда вы выпивали мне душу своими губами,

Когда вы мне кольцо одевали и лаской манили,

Неужели тогда вы меня совсем не любили?

Я доверчивой ланью к вам льнула и руки тянула,

Я в любви вам клялась, и я вас не обманула.

Я ночами искала ваш взгляд среди звёзд вдалеке,

А вы утром ушли от меня навсегда налегке!

Сколько лет промелькнуло, сколько темных ночей,

Я жила как во сне, и всё думала: где он и чей?

Как он там: сыт, обут, при теплой одежде иль нет?

Я горела и вам посылала далекий свой свет.

Но лишь звезды горят сквозь тысячи многих лет,

Я, увы, угасаю, меня на земле почти уже нет.

Приходите, прощаться я с вами сегодня хочу:

Я люблю вас… шепчу про себя. Вслух я молчу…

Мне бы кофе, собаку и книгу…

расплела б, как венок на лугу,

я осенних депрессий интригу,

я умею, я знаю, смогу…

Я ходила бы к морю, смотрела:

как ликует осенний прибой,

вместе с чайками в небо летела

и кружила легко над тобой.

Мне бы солнца всего на ладони,

мне бы счастья всего на глоток.

Я смогла б ароматом пионов

расстрелять твой красивый висок!

Мне бы цепи порвать на мгновения,

разорвать серых будней оков,

И писать тебе стихотворения,

о любви до скончанья веков…

Подари мне букет из сентябрьских вьюг!

Не бывает таких, – говоришь…

Почему же тогда средь друзей и подруг,

Только ты этой ночью молчишь.

Мы ведь здесь собрались вспоминать о былом,

о рассветах, ушедших на юг…

А ты чертишь рисунок: за черным стеклом,

пляшет пламень наших разлук.

Я забытый листок твоих утренних снов

из далеких твоих лет…

Подари мне букет, как основу основ,

той любви, которой НЕТ!

Одиноким легче спится,

в снах таких гуляет солнце,

и в раскрытое оконце,

пальцем солнечным стучится,

одиноким крепче спится!

Одиноким кофе в сладость,

воздух разрывает правдой,

каплей страсти – Эсмеральдой

взгляд шальной им дарит радость!

Одиноким кофе в сладость…

Одиноким ветер суше

жжет упавшие ресницы,

отгоревшие зарницы

им, увы, терзают души!

Одиноким ветер нужен…

Одиноким мир в распашку

открывает горизонты,

но у них свои резоны

погадать вновь по ромашке

о своей

шальной свободе…

Он говорил: у меня плохой почерк,

потому не пишу тебе писем.

Моя жизнь трудоемкий очерк,

от превратностей жизни зависим.

А она трепетала ночью,

сочиняла ему она строки,

но боялась носить на почту…

В целом были они одиноки.

Он всю жизнь в маете, в работе,

есть жена и еще три дочки…

А она в волненье, в заботе,

по ночам ему пишет строчки.

Он на север поехал – вахта!

Он забыл о своем обещании.

А она все не видит факта:

он ей слов не писал о прощании.