Урал Кашапов - Моя антропология

Слово, произнесенное грохотом,
Застревает, не попадая в уши;
Информация, переданная шепотом,
Запоминается намного лучше.

Не говори о людях украдкой,
Не пробуждай напрасно злословие,
А ирония должна быть краткой,
Искренность позволяет себе многословие.

* * *

Природа женщины необратима,
Каждое из чувств в ней – сокровище.
Ирония в женщине мало терпима,
Иронизирующая дама – чудовище.

Приятны во всем понятия в созвучии,
Плохо, когда случайность их переставила:
Исключения справедливы во всех случаях,
За исключением тех, когда справедливы правила.

* * *

Правила без исключений невыносимы,
Понятия в них настолько размыты,
Что противоречия в них скорей разрешимы,
Правила от этого широко знамениты.

* * *

Кто бы кого усвоить заставил
Сумму таких заключений:
Учение – это исключение правил;
Опыт – изучение исключений.

Усвойте вы как на уроке,
Да еще пусть будут свидетели:
Искренен человек в пороке
И неискренен он в добродетели.

Нет искупления,
Нет в грехе падения.

Вынесут всё эмоции, чувства,
Вынесут из нервов пучков уголочка —
Такова уж природа (что делать?) искусства:
Художник не может страдать в одиночку.

* * *

Умение нельзя подвергать профанации,
Жаль, что правит искусством та еще власть;
В искусстве творит трудовая часть нации,
Судит и вершит – ее праздная часть.

Не приговорю я себя на себя к покушению,
Не собираюсь я что-либо когда-то менять:
Не противлюсь я никогда искушению —
То, что мне вредно, не искушает меня.

Преуспели мы в наших речах,
Отречься от них вы нас не заставите;
Охотней всего исповедуемся в грехах,
Которые служат предметом зависти.

* * *

С этим согласится любой идиот —
Лелеют слух непорочные наши суждения;
Хорошую исповедь может произнести только тот,
Кому еще милы его заблуждения.

Исследовательская работа – изучить две книги,
От непрочтения которых ничто не убудет,
И написать бесполезно такие другие,
Которые никто никогда и читать-то не будет.

Манипулировать другими есть любители,
Им на людей любого ранга наплевать:
Истеричка мечтает о повелителе,
Которым могла бы повелевать.

Мужчина – хороший зритель и знает цену,
Он лучше отсидится на скверике —
Он, мудрый, не полезет на сцену
В театре жены «Маленькие истерики».

Дорогие историки-братья,
Нашедшие себя среди других ремесел!
Не имею права вас ругать я,
Сам же в лодке Истории не скину весел.

Хотя человечий дух узаконен,
Плоть над ним поиздевалась немало:
Ни к чему человек не бывает так склонен,
Как к оплевыванию прежних идеалов.

Никому ничего не докажешь,
Хоть у истины стой или возле.
Даже кому-то что-то скажешь,
Против тебя обернется после.
* * *

Эта мысль совсем не нова
И с другими не совокупна:
Истина менее изношена, чем слова,
Потому что не так доступна.

* * *

Старые истины кто открывает,
Неприкрытый испытать может он срам:
Открытие старых истин напоминает
Пожилых раздевание дам.

* * *

Кто непреложным блефует,
Поступает совсем неискренне:
Абсолютной истины не существует —
Такова абсолютная истина.

* * *

Правдивость на руку совсем не легка,
Истина не терпит чуждых ей языков;
Истина – это корова, не дающая скептикам молока,
Предоставляя им доить быков.

* * *

Если судьба к тебе эвхаристинна,
В поисках правды до многих дошел —
Верь всем тем, ищет кто истину,
Не доверяй всем тем, кто уже нашел.

Нет в том большого для нас вреда,
Что дано нам в руки Господа вверить —
История с потопа началась тогда,
Когда нельзя ничего было проверить.