Мария Бутырская - Избранное. Том 2

Он почти не кусался.

Встретили нас, сразу скажу, неласково…

Хомяку обрадовался лишь кот.

Старательно втянув когти, он нежно пощупывал Яшку за бока и сверкал глазами от счастья.

«Вот это я понимаю – игрушка! Не какой-нибудь там фантик или шпулька! Ну, спасибо! Вот спасибо! Премного благодарен! Век не забуду такой щедрости!»

Младшая сестра поначалу отнеслась к рыжику с любопытством, но, увидев мои окровавленные руки, предпочла вернуться к своим куклам.

Хомяк же был совершенно невозмутим и интересовался только одним – есть ли в нашем доме еда.

Родители провели срочное семейное совещание и постановили – Яшка не может остаться у нас на ПМЖ. В качестве главного аргумента прозвучала версия, что, когда я уйду в школу, а они на работу, бабушка заснет, и его обязательно съест кот. Хвостатый сориентировался мигом и попытался придать своей мордахе равнодушное выражение по типу «да меня он вообще не интересует!», «да зачем мне это надо…», но нервно подрагивающий хвост выдавал его коварные замыслы.

Пока мама мазала зеленкой и бинтовала мои раны, бабушка гневно ворчала себе под нос что-то про грызунов и заразу, и делала заплатку на портфель, а папа безуспешно пытался отреставрировать раскрашенный оранжевой вермишелью дневник.

Потом меня отправили к Владику возвращать «подарок».

Посидев недолго на лавке у его дома, я вернулась, спрятав Яшку в кармане. Он вел себя тихо, заподозрив неладное.

Чуть позже мне удалось незаметно посадить хомяка в трехлитровую банку, наложить туда побольше еды и ваты, чтобы щекастому было мягко спать, и спрятать все это в тумбочке ванной комнаты.

Несколько дней Яшка прожил у нас «инкогнито», пока неугомонный котан не выдал место его тайного убежища.

Хвостатый совсем свихнулся от радости, постоянно орал и изо всех кошачьих сил пытался ворваться в ванную.

После этого нас с Яшкой разлучили…

Хомяка отдали моей однокласснице, которая жила неподалеку. От нее он переехал к ее взрослой сестре, и там вроде бы прижился.

Не знаю, кто из нас расстроился от расставания с ним больше всех – я, Владик или мой кот.

Последний немного утешился килькой и тем, что дверь в ванную комнату закрывать перестали, чтобы он мог в любой момент проверить, не вернулся ли Яшка.

А Владика решила утешить я – ответным подарком.

Я знала, что больше всего на свете он любит конфеты, выведала в школе дату его рождения – 19 января и начала подготовку.

Больше двух месяцев все конфеты, которые мне давали родители, я не съедала, а прятала, и к назначенному сроку накопила огромный мешок сладостей. Это было нелегко, поверьте.

В последний момент моя затея чуть не провалилась – клад обнаружила сестра, у которой на этот счет был особый нюх. Пришлось с ней щедро поделиться.

За несколько дней до именин мой одноклассник вдруг заболел и перестал ходить в школу.

Не пришел он и девятнадцатого…

Сдаваться я не собиралась, и после уроков отправилась к нему домой.

Сумку с конфетами я оставила у дверей квартиры, сверху положив лист бумаги с написанными огромными буквами словами: «Владяну от одноклассников»

Позвонив в дверь, я умчалась метровыми прыжками вниз по лестнице, и бежала так до самого дома, как будто Владик, увидев мешок с конфетами, бросился бы меня догонять.

Ему было совсем не до этого.

Он не стал разбираться в происхождении подарка и на радостях умудрился съесть все конфеты разом еще до прихода родителей с работы…

Бедолаге стало так плохо, что пришлось вызывать «Скорую помощь» и везти именинника в больницу. Я была в шоке от этих новостей, и с ужасом думала о том, что могло случиться, если бы сестра не уменьшила размеры моей щедрости.

После срочного созыва родительского собрания папа вернулся задумчивым и молча похлопал меня по плечу.

Я поняла это как «Держись, дочка, будет нелегко».

Конечно, меня разоблачили и решили, что я «втюрилась» во Владика по уши, а про Яшку никто и не вспомнил.

Объяснять что-то одноклассникам было бессмысленно – мне все равно никто бы не поверил. Когда Владик наконец выздоровел и вернулся на занятия, над нами потешался весь класс. Я сгорала от стыда и на уроках не могла повернуть голову назад, боясь встретиться с ним взглядом, Владик по возможности старался меня избегать.

Однажды он прислал мне записку, в которой миллиметровыми буковками было написано: «Я буду с тобой дружить после того, как сдам на первый разряд по лыжам. В.»