Светлана Иванова-Шипилова - Ароматное лето

как лечу, пораскинув объятия,
в светлой радости, в благодати я
через рощу цветуще-закатную,
через водную гладь необъятную –
гладь лазурную, нежно-приятную

всё на поиски счастья великого –
счастья дивного, вечно-свободного…
Не глядите же строгими ликами,
укажите дорогу просторную!

Улыбаясь, Солнце отразилось
в серебристо-ровной нежной глади…
Моё сердце трепетно забилось, –
Озеро зовёт… Чего же ради?

Как собрать лучистые мне блики,
проскользив по солнечному глянцу?
А вокруг меня святые лики
молятся вечернему багрянцу…

Помолитесь же, Угодники Святые,
за моё Отечество родное!
А лучи прощально-золотые
озаряют Озеро Святое.

Нет, не под сводами тёмными, душными
Дух пребывает святой,
Царство Небесное, нежно-воздушное –
вот оно всё – предо мной…

Глянь – распростёрлось волшебным сиянием
ало-лазоревых вод,
так мирото́чит благоуханием,
будто Спаситель грядёт!

Верю, однажды коснётся ногами
гребня озёрной волны,
чтобы навеки остаться здесь с нами
Всесокрушителем Тьмы!

Вьётся кружево белой акации,
серебрится воздушная нить…
Я сегодня как будто в прострации –
КАК же хочется петь мне и жить! –

Полюбить всё земное, родное –
нежный шелест зелёных полей…
И не грезится счастье иное,
только пусть нам поёт соловей –

о волшебном, лазорево-нежном,
о душистом, волнующем дне…
И акации кружево снежное
вновь сияет в лучистом огне.

Заневестились кудри жасмина
ароматом влюблённых сердец,
источая медовое миро
пятилистьем душистых колец!

И к чему все волненья и споры,
жёсткий тон и жестокий разлад,
если высятся вечные горы
и поёт очарованный сад?

Сердце, сердце, ты будь поспокойней!
Остудись, кипяток-голова…
Сквозь жасминное Чудо-Приволье
проступает опять Синева ! [13] Слово «Синева» имеет здесь и буквальное значение, как синева небес, и переносное. Это название сборника стихов моего отца по его одноимённому стихотворению. И во время прогулок на природе я сразу же вспоминаю отцовские строки: «Синева ты синева, Надо мною ты склонилась, И от сини голова, Как от счастья закружилась…»

Как мне стать сизокрылой уточкой ,
поплавочком ныряя в пруду?
Не гонять бы по пыльным улочкам –
всё равно ни к чему не приду!

Вот бы мячиком плыть по озеру
в золотисто-зелёную даль!
Хватит – зайчиком, вслед за бульдозером, –
догонять улетевший февраль!

Нет! февраль мы оставим в покое –
пусть он грезит в объятьях Зимы…
Эх, на волю бы, братцы, на волю –
в земляничную вязь Хохломы! [14] Слово «Хохлома» я употребляю не в прямом значении, а как поэтическую аллегорию красоты, свободы и творчества.

Словно стебель, я срезана, скошена,
до низовья опустошена!
Вот бы друга мне встретить хорошего,
чтоб в душе возродилась Весна!

Мне взлететь бы свободною птицей,
оторвавшись от уз и цепей,
мне б очиститься, отмолиться
и обузой не быть бы ничьей…

Долететь бы до самого Мурома,
Ефросинию встретить с Петром !
Ниспошлите терпения, мудрости –
не страдать ни о чём, ни о ком…

Жжёт, жжёт вискимучительною болью…
Сгинь, наважденье! Скройся! Отойди!
Не сыпь на раны жгучей чёрной солью…
Со злобною усмешкой не гляди!

Что нужно тебе, Боль, не понимаю?
Зачем ты, страшной пыткою казня,
и день и ночь, безумная, тупая,
всё мучаешь и мучаешь меня?