Александр Вшивков - Колокола

Ягоды замёрзли – колокольный звон,
Облетели листья с голубичных крон.
Я белёсых ягод в кружку наберу,
Ночью на привале чаю заварю.

Мой возница грустно песню запоёт,
Небу в ней расскажет он про свой народ.
Гуси в сером небе – клином караван,
С бубном у кострища закамлал шаман.

Он гусей проводит в дальние края,
За седым туманом – тёплые моря.
Говорят, на юге солнце круглый год,
Но не верит сказкам северный народ.

Солнце яркое, будто весеннее.
С неба медленно падает снег.
На беспечных снежинок кружение
С лёгкой грустью глядит человек.
Ведь однажды сгребут их бульдозером
Без разбора в большой самосвал.
Сгрузят где-нибудь в тундре, за озером,
Где ногою никто не ступал.

И слежавшейся серою грудою
(Грудам снятся тяжёлые сны),
Обрастая коростою грубою,
Вы дождётесь полярной весны.
А весна на Таймыре суровая —
Солнце мечет на тундру огонь.

Что ж, снежинка моя бестолковая…
Лучше сразу… Ложись на ладонь.

Снова на ветках распустятся почки,
В тундре опять пробудилась земля.
Вновь зеленеет брусничник на кочках,
Утки над тундрой поют своё «кря».

Лёд на озёрах ещё не растаял,
Снег по оврагам на солнце блестит,
Май над зимою все точки расставил,
«Ласточка в сени с весною летит»!

В Удельном парке пахнет баней,
Опавшей прелостью листа,
Не сорванными в срок грибами,
Под мхом – за пазухой Христа.
По мокрой рухляди шагая,
Под серым небом, меж берёз,
Я ворошу воспоминанья —
Обрывки снов, обрывки грёз.

Когда-нибудь (допустим) я умру.
Мы все там будем. Кто бы сомневался.
Мне белые снежинки на ветру
Станцуют на прощанье в ритме вальса.
А я, свободен от земных забот,
Пойду неспешно на беседу к Богу.
Не стоит отрываться от работ,
Крылатые. Я сам найду дорогу.
Всё выложу Ему как на духу,
Всё расскажу, о чём меня ни спросит.
Когда закончим эту чепуху,
Я стану задавать свои вопросы.
Пожары, наводнения, война,
Эбола, СПИД, ИГИЛ 1 1 ИГИЛ – организация, запрещённая на территории РФ и либералы…
Как мог ты это допустить? Проспал?!
Так просыпайся, всё идёт к финалу!

Я веру очень бережно храню —
Подальше от церковной позолоты,
А если Пётр меня и спросит: «Кто ты?» —
Я ключнику всё просто объясню.

Всё честь по чести, правды не тая,
Чего там врать, поди, уж не мальчишка.
Не раз читал я от Матфея книжку,
Но праведной не вышла жизнь моя.

Не только в рёбрах, в каждой из костей
Моих сидит лукавый бес-пройдоха,
Я бабник, я лентяй и выпивоха,
Беспутный шут, гаёр, прелюбодей.

Сам не святой, но не могу простить
Стяжательства, лукавства и обмана,
Греховности под святостью сутаны
Тех, кто обязан Господу служить.

Думаешь, меня Господь простит?
Пустит ли склониться пред престолом?
Не родится из яйца пустого
Старой веры новый* неофит.
Накопить немерено грехов,
Растранжирить душу по-пустому,
Не найти ни в чём себе основу,
Не прожить – пробыть во власти снов.
И теперь, как малому дитя,
Стоит просто попросить прощенья,
Попытаться вымолить спасенье,
Нюни распуская и сопя?
Только это, брат, не для меня —
Грех гордыни не даёт покою.
Стыдно мне, чего уж там – не скрою,
На миру признать, что я – не я.
Лез из кожи, чтобы первым быть,
Именно чтоб быть, а не казаться.
И теперь приходится признаться,
Что не удалось судьбу сломить.
Никого к себе не подпускал —
Вместо женщин были только самки,
Дети – одинокие подранки,
И друзей «приветливый» оскал.
*новый – ещё один.

Всего скорее, ты мне не поверишь.
И я тебе не верил. До поры.
Живут без Бога люди – аки звери,
Тельца златого жалкие рабы.

Но я пришёл к тебе не за спасеньем,
Нет – за спасеньем. Только не своим.
Перед тобою встану на колени
И помолюсь сегодня за других.

Прошу тебя, Всевышний, Боже правый,
Дай украинцам силы и ума,
Сломать хребет бандеровцам кровавым,
Чтоб рiдна ненька снова расцвела.