Инга Кузнецова - Летяжесть

Не покинь меня, вынь меня из толпы, извлеки на свет,

прочитай по мне, что с нами станет за миллионы лет,

проведи по мне. Я – это сборище дупел и выпуклых мест-

ностей, новостей, для слепого самый лучший текст.

Приложи ко мне раковину ушную, послушай шум

всех морей и материков, приходящих ко мне на ум,

всех тропических стран, всех безумных базаров, клокочущих слов,

всех цикад и циновок треск, звон браслетов и кандалов.

Я бескрайняя ткань, можешь выбрать любую часть —

пусть я буду выкройкой тем, кто потом попадёт под твою власть.

Я люблю их за то, что у них будет запах твоего тепла.

Я ненавижу их! Я погибаю от подкожного рассыпавшегося стекла.

Скажи мне, что я птенец, что ты не отнимешь меня от своей руки,

скажи, что мы будем жить на берегу никому не известной реки.

Мы станем сходить на дно и снова всходить из вод,

мы станем немы для всех, как рыбы, и невод нас не найдёт.

когда деревья вырастут травой

мы возвратимся в старые дома

и прежней жизни почерк перьевой

увидим в тяжких сплющенных томах

ещё трещит ошибок сухостой

ещё звучит догадок перезвон

и только радость истины простой

исчезла в шуме брошенных времён

сбежим в поля и медленно войдём

в пустые мазанки где шорох и сквозняк

но мы и там ответа не найдём

но мы и там не встретим верный знак

и на пути из па́житей в тайгу

и на пути из прошлого на свет

мы ощутим звериную тоску

в глуши себя в глуши бездонных лет

Маленький Моцарт, отравленный злом,

спи безмятежно в бокале своём,

в утлой каморке, в доме под слом,

пахнущем мышью и болью-быльём.

Спи, как в бутоне сухая пчела,

вечный ребенок, не помнящий зла.

Спи, как в шкафу заспиртованный кунст,

спи, как под снегом сломанный куст.

опять автобус изменил маршрут

и засыпая замечаю

что декорации уже не врут

а добросовестно ветшают

они не дерево и не трава

и чем обман наглей и очевидней

тем легче всем и легче выдавать

сон летаргический за сон невинный

Я – это бабочка, проколотая насквозь

в темечко. Кто-то колеблет огромный гвоздь.

Я – это вешалка со сломанными плечами

в темноте, и нет никаких сил

наблюдать за падающими вещами.

Если бы ты меня расспросил,

я б, может быть, осмелилась и сказала,

что устала до тошноты от зала

вечного ожиданья, от мучительной суеты.

Если бы ты…

Я твоя победа,

прикреплённая цепью, почти Андромеда.

Ты не едешь, а я с места сдвинуться не могу.

Я крошусь на руке, превращаясь в старуху-труху.

Я заколота насмерть английской булавкой.

У тебя всё уловки-дела,

у меня нет ни дел и ни сил.

Принимаю таблетки обид и любые поправки

на течение лет – и сметаю кусочки крыл.

Когда единственная жизнь

идёт, меня не замечая,

легко, на цыпочках измены,

когда ей нравится любой,

а я сижу в оцепененье

за чашкой выцветшего горя

или в авто самоповтора

сжигаю вязкую любовь:

когда, не выдержав печали,

хочу всё бросить, потерять,

рассыпаться, – она, как мать

усталая, после работы

приходит, говоря: «Ну что ты…»

Я пробую на ощупь языка

щепотку жизни с примесью удачи.

Весы в починке, и Фортуна плачет,

и тушь течёт ручьем из-под платка.

А у Венеры валится из рук

ее очаг, милосское хозяйство,

и до того томительно вокруг,

что лучший путь – разврат и разгильдяйство.

Здесь все слепцы – Фортуна и Гомер.

Но нужно ткать и забывать о старом.

И доставаться варварам, пожарам,

но доживать до новых эр.

Концерт

Органистка, хрупкий архангел, танцующий сонно.

Если бы ты попадала

в жёлтые листья, выпавшие во дворе, —

Бах бы с лёгким сердцем выдал тебя за Мендельсона

в следующем сентябре.

Ты же наступаешь в лужи-коды, заученной гаммой

заметаешь следы, и каждый пройдоха

тебя боготворит.

А на самом деле почва

расступается у тебя под ногами.

Подожди, оботри лучше трубы,

они такие пыльные

изнутри.

Пальцы тебя не слушаются, сбегают лестницей старого дома.

Ты боишься к нам обернуться,

подлог прикрываешь спиной.

Эх, хозяйка медной горы, сборщица металлолома,

ну протруби!

Сделай же что-то со мной.

В забытом доме зреет бунт вещей.

Ты этот день поправить и не пробуй.

Разбилась чашка с радостью и злобой,

и свитер разошёлся на плече.