Виталий Бурик - Старое письмо

Музыки крыло, коснувшись уха,
мухой барабанит в перепонку,
острие отточенного звука
той стрелы, что пущена вдогонку
убежавшему от гнева Музы,
рассекает мозг звенящей мукой.

И не в силах пережить разлуки
с вечностью,
ты пьешь сегодня много,
и печален слишком откровенно.
А игла сверкающего звука
ностальгию впрыскивает в вены.

Слова плелись, как паутина, долго,
и заплетались за края вселенной.
Слова взлетали к раскаленным звездам
и осыпались пеплом на дорогу.

Я по дороге шел и подбирал их,
уже холодные, но помнящие пламя,
еще изящные, как кружевные ленты,
вдруг сорванные с кружевного неба.

А небо оставалось. Небо было.
И не было ему нужды ни в лентах,
ни в нас,
ни в наших грубых языках.

А был лишь вздох – то медленные звезды
осыпали вдруг слов пыльцу на землю,
и, отряхнувшись, ярче засияли,
нечаянно поэтов одарив…

Сирень тяжелым ароматом
дурманит летом города,
и ночью над заснувшим садом
мигает желтая звезда.

А на скамейке серой сада,
в кругу деревьев и теней,
в плаще измятом спит бродяга
и видит Ангела во сне.

Камень хранит молчанье.
По ком ты плачешь?
Ивы листьями землю целуют.
По ком ты плачешь?

Вода ручья поёт камню песню,
рыбы в корзине жадно глотают воздух,
облако одеялом
кутает кедра вершину…
Ответь мне, по ком ты плачешь?

Лепестки роз обрывают
пальцы красавицы юной,
сбивая с травинок росу,
уж скользит по дорожке.
По ком ты плачешь?

Ветер швыряет вниз
листву с разукрашенных клёнов,
с неба гранитного цвета
в сполохах молний
сокрытое око
смотрит на землю.
…………………………………….
Не ответишь, по ком ты плачешь,
Мальчик над Книгой…

Клетка для канареек.
Узаконена и воспета.
Из пепла вспорхнувшая птица,
Где твой дом? – может, эта…
– клетка для канареек.

Глянь – на ветках зеленые листья.
Не тронь! – от прикосновенья
Ветки прутьями станут
Клетки для канареек.

А сегодня был дивный восход,
И ты вдруг подумал,
Может это пришел твой день…
В Клетку Для Канареек.

Вчера была ночь.
Я был тем,
кто мог бы сказать тебе:
«Будь».

Вчера была ночь.
Ты могла
Мне просто сказать:
«Меня нет».

Но сегодня – день,
И я вижу
Что нет
Ни тебя, ни меня.

Не знаю, кто может быть тобой.
Я ищу тебя.
Не знаю, кем должен быть я.
Я помню дрожащий зеленый лист,
помню блестящих рыб в пруду,
знающих правду о тебе,
и жду, когда придет этот день
– день нашей встречи.
Если ты легкий мотылёк —
– я не хочу прерывать твой полёт.
Уйду незамеченным
в приходящих сумерках,
оставив на плавящемся асфальте
алый цветок,
помнящий имя
несбывшейся встречи…

В теле – дрожь, устало тело
Искупленья острый нож
Не спеша вступает в дело.

За окном – туман и дождь.
Палачей своих несмелых
Ты уже так долго ждешь.

Доски старые крыльца
Ждут, тирана ли, героя,
Прогибаясь без конца…

Он внесет, шагая чинно,
Искупленья острый нож,
Судьбоносный, перочинный.

Разлучает с телом дрожь
И крушит гнилое тело
Искупленья острый нож

Песню ярости пропела
В исступлении сталь клинка
Не оставила пробела

И стряхнув с горба века
Ты шагнул, ещё не смело,
В те далекие пределы
Где – лишь Мастера рука.

Падающая башня
Тебе посвящена.
Слова о вечном кайфе,
Что сказаны вчера,
Измятыми листами
Вдруг лягут на порог,
Когда пророк пролога
Расскажет нам про рок.
…и будут биться волны
о костяные лбы,
когда патруль задержит
судью самой судьбы.

Был зной и ветер.
Был век склероза.
Глумилась проза над чудаками.
Был день, когда стирали небо
с доски изрезанными руками.
Был странный праздник
в стране распятий —
кидали камни в того, кто умер.
Был дождь падений.
Он пыль исканий
вбивал в асфальт в кричащих сумерках.
Текли в канавах
ручьи из слизи.
Им был ответом
скрип эшафота.
Но время смялось —
был час сомнений,
был миг, в который родился кто-то…