Эльвира Кунакулова - Избранное. Том 4

Только где-то
Внутри
Меня рвёт наружу
Противостояние
Отчуждения
Слияние в точку одну
Приступом
Осознания тени на белом.

Физическая боль
Отрезвляет,
Рушит все планы
И псевдореальность,
О чём-то напоминает.
Романтику прошлого,
Просто банальность.

Какая любовь может быть,
Когда поцелуй кулака…
На слабых лишь трус поднимает
Руку, наверняка.

Встала и дальше пошла,
На удивление всем…
Шуршит под ногами листва,
Гонит из призрачных стен.

Друзья познаются во всём,
Хотя, они не видны.

Останется лишь пустота,
После чувства вины.

Кутаюсь в спасение
Откидного ворота.
Пальто не может
Уберечь
От потоков
Снега и холода,
Душу за копьями.
Внутри
Сны.

Приторный крик-
одиночества,
Больше не надо написанных строчек листвы.
Мне ничего в этой жизни не хочется,
Только молю, поскорее оставь и уйди.

Крохотный мир, что хранила, любя много лет,
Ты, обнаружив, предательски словом убил.
И до утра, декламируя форменный бред,
Приторный крик в тишине вдруг застыл.

Он за мечтой на край земли,
На край земли летел, скучая.
Скучая, сердце жег в угли,
Угли топил в слезах случайных.

Случайных встреч короткий блюз,
Короткий блюз чужих пунктиров,
Пунктиров, где тире, как плюс.
Как плюс на крыльях бомбардиров.

Детство. Ночь. Костер. Деревня.
Запах леса. Смех. Наивность.
Сало. Хлеб. В углях харчевня.
Лет двенадцать. Непрерывность.

Каждый вечер собирались
Пред закатом. Свежесть ночи.

Свет костра. Не напрягались.
Мы смеялись звонко очень.

Запекалась вновь картошка.
Беззаботно. Вновь страшилки.
Вместе. Рядом. Без делёжки.
Мы росли всегда без «ссылки»!

Ни жильца в деревеньке нет,
не залает пёс в конуре…
Словно, яблоневый букет
за рекой на крутой горе.

Как и прежде, цветут сады,
но лишь ветер гуляет в них…
Чуть заметны ещё следы
позаброшенных гряд былых.

Не поют давно петухи…
А деревня была большой.
Кто плодит в городах грехи,
кто на вечный ушёл покой…

Наросло здесь грибных лесов
за околицей вместо ржи.
Над сараем, что в землю врос,
молча ястреб вдали кружит.

Под рябиною вековой,
вспомнив молодости пору,
с модной удочкой городской
на весеннем стою ветру.

Вот и омут травой зарос,
ивняками опутан весь.
У прибрежных седых берёз
вечерами встречались здесь…

Здесь сидели мы допоздна
на крутом берегу реки
в наши лучшие времена,
в наши радостные деньки…

Уходила женщина от мужа,
Со слезами горькими навзрыд.
И хлестал от драмы той по лужам
Мокрый дождь, оплакивая стыд.

Не смогла простить она измены,
Что коварней грубых, резких слов.
И ушла с вещами после смены,
Написав записку: «Будь здоров!»

Осень теребила молча платье,
Растревожив прядь седых волос.
Открывая чувственно объятья,
Для кого-то может быть всерьёз.

Он рифмы собирал в лукошко
И ждал, когда придёт она,
Та, что гуляла, словно кошка,
И возвращалась, как весна.

Он знал: она была ревнива…
И чтоб вернуть её домой,
То счастье звал к себе игриво,
То звал к себе печаль и боль.

Она внезапно возвращалась,
Вплетая рифмам в косы бант,
Но убегала, не прощаясь…
Так жили муза и талант.

Утром летним, особенно тихо,
А в реке, что зовётся Пехрой-
Отражается БалашИха-
Город ласковый и родной.
Запах нежный, елово-сосновый,
Заодно с ароматом лугов,
Размыкают ключами оковы,
Запылённости городов.
Здесь ансамбли усадеб старинных.
Укрываясь, под липовый зонт.
Прячут крыши от зданий массивных,
Закрывающих горизонт.