Валерий Архипов - Жизнь – сказка

Студент жевал калач московский,
а где-то сани запрягали,
шинельный шелест тускло-жесткий
смешался скорбью над главами.
Стояла женщина понуро
усталый взгляд уже не пряча
и было, стыло, скучно хмуро,
но ни знамения, ни плача
не чуял век. И исподлобья
читая свежую газету
бранился барин, что не стало
еше какого-то поэта-
Как все нежданно это было-
Глаза его покрыла мгла-
Россия Пушкина любила,
но все-таки не оберегла.
Студент жевал калач московский
и изо рта летели крошки,
он торопился сесть на дрожки
туда, туда где он желал
увидеть завитые баки.
А где-то лаяли собаки.
Москва скорбила, но жила.
Наташа глаз не отводила
и у нее в глазах застыли
и площадь, и колокола,
и монумент нерукотворный,
и жезл великого Петра.
Студент спешил засесть на дрожки
и всем пиитам на дорожку
готов был чарку поднести,
чтоб помянуть, произнести
последнюю и роковую
святую клятву «алилуйя»
кричал в неистовстве монах.
И траур расплескался в снах
его друзей, его любимых,
его врагов, ему постылых
и вседержителя взял страх.
Пригрезилось – босой ребенок
штыком солдатским был заколот,
а дальше, дальше тишина.
Студент жевал калач московский
и ждал, что вот придет весна.

Январь. Новый Год
Елка. Старый Дед Мороз
в сталинской фуражке.
Интендант тебя привез будто бы из сказки.
Не творите чудеса, оборотни злые
ведь у девочки глаза слезно-голубые.
Приходите в эту ночь взрослые и дети,
эта маршальская дочь сирота на свете.
Нет героев для нее, сказок нет я были.
Белоснежное белье постелить забыли.
В полночь кончится вражда, прозвенят бокалы,
а на елочке звезда загорится ало.