Иван Андреев - Мысли в рифмах. Избранное

1992г.

Зима

Ты прекрасна графиня зима.
Твоя тонкая, белая линия.
Приравняет и сны, и дома
к всемогущему белому инею.
Скоро будет Рождество, и словно
по хрустящему снегу пройдут неги.
Разрисует узор окно оно,
и откроет ботаник цветам веки.

1992г.

Европейские фантазии

Постарайся вспомнить запах бразильского кофе в восемь часов утра.
В шикарном отеле, под названием « Golden fish».

Аромат кофейных зёрен, от твоего чулка, также разделяет черта.
Как небо от основания крыш.

У тебя была роскошная шляпа, и я всегда думал, что это чучело мухи.
Ты любила гулять, особенно по проспекту Элизабет Грей.

Обожала заметки, вывески, всякую всячину, просто слухи.
И особенно розыгрыш лотерей.

Клавиш машинки пишущей, западает на букве «Р».
Крутится грампластинка, извлекая музыку толстых, точнее джаз.

Директор гостиницы вызывает автомобиль, говоря мне, Сэр.
Провожает до двери, с напутствием « Bon voyage».

Я случайно наткнулся в шкафу, на твоё голубое боа.
Оно запылилось, и стало реликвией, как Тауэр стал музеем.

Когда цирк-шапито выезжает из пункта «А».
В пункте «В», обязательно станет новым Бродвеем.

Я смотрю на город, из окна многоэтажной гостиницы.
Единственное, что меня связывает с ним, это твоё существование.

Вообще легенды, о великане-мельнице.
Достаточно правдоподобны, но только для жаркой Испании.

Я довольно часто брожу по улице, и замечаю тебя
в некоторых эпизодах архитектуры.
Иногда мне кажется, что я вижу тебя за столиком кафе, где-то в Европе.
Я смотрю на проходящих женщин, как банкир на большие купюры.
И не могу отличить оригинал от копии.

1992г.

К Новому году

Расквиталась судьба со мной.
Я остался, как ветер нищ.
А душа из больших глазищ.
Валит, как белый дым зимою.

Занесло все дороги в рай.
Даже вата на ёлке в доме.
Переполнилась через край,
полка старая антресолей.

Я стою посреди зимы,
и считаю снежинки с неба.
Забери все с собой плоды,
из подаренного мною лета.

Солнце растопит,
кроны деревьев.
Будет метаться,
снег до апреля.
Сяду у печки,
вытяну ноги.
И заведу патефон.
А за окошком,
снежные ели.
Мне бы немножко,
тёплой постели.
И белой твоей любви.

И опять замела метель.
На дорогах заносы, и пробки.
Опустел мой тугой кошель.
Даже не на что выпить сотку.

А на улицах толкотня.
Кто-нибудь подарил бы ласку.
Я согласен за три рубля.
Примерять с красным носом маску.

Все рассядутся за столы.
По-домашнему у экрана.
И бенгальские будут огни.
И новогодняя телепрограмма.

Солнце растопит,
кроны деревьев.
Будет метаться,
снег до апреля.
Сяду у печки,
вытяну ноги.
И заведу патефон.
А за окошком,
снежные ели.
Мне бы немножко,
тёплой постели.
И белой твоей любви.

1992г.

Окно

Твоё окно, а в нём Париж.
Ты близко так к нему сидишь.
Ты с ним как будто говоришь,
словами вздохов. Словами
жестов, и гримас.
Мадам, весь этот мир для вас.
И все планеты, как одна
готовы вам дарить себя.
Я не устал от долгих вёрст.
Я вам вселенную принёс.
Мадам, весь этот мир для вас.
Я вас хочу, хотя бы раз.

1992г.

* * *
Обычная ночь, гудят поезда,
и город совсем не спит.
А северный ветер уходит туда,
где гавани, и корабли.
Где палубы драят лениво матросы.
Причаливают суда.
Где ловят радисты тревожные SOS, ы.
И сразу спешат туда.
Простите планеты за непониманье.
Но мы остаёмся здесь.
Где ветер гуляет, где море бушует.
И мы отправляемся в рейс.

1992г.

* * *
Она прекрасней всех была.
Я ей стихи читал.
Она кружилась как юла,
сливалась как овал.

Она часами в телефон,
подругам и друзьям.
Какой прекрасный всё же он,
наверно про меня.

А утром кофе прям в постель,
О, нежная газель.
Я перед сном ей лапки мыл.

Она кружилась и ушла,
а я любмл, и ждал.
Она сливалась как овал.
Она прекрасней всех была.
Я ей стихи читал.