Бахтиёр Ирмухамедов - Нетленки. Книга двенадцатая

Прямая линия с вождем,
Где льются просьбы-укоризны:
«От Вас не милости мы ждем,
А справедливости по жизни».
Вопросы разные, но все
Они о трудностях бытийных,
О буднях, тонущих в тырсе,
И о разрухах трагедийных:
Полуобвалено жильё,
Дороги в ямах повсеместно,
Кругом бесчинствует жульё,
Живут чиновники бесчестно,
Везде мздоимство и обман,
И в депутатах все притворно,
Любой начальник – истукан,
Зарплата ж – вовсе смехотворна…
И успокаивал народ
Вождь, отвечая на вопросы,
Мол, не один потребен год,
Чтоб ликвидировать торосы.
Всё было чинно, как всегда.
Звучал привычно деловитый
Ведущей голос: «Господа,
В эфире город Апатиты».
На фоне виден недострой,
А в кадре – девушка в печали
Обречена, но все ж горой
Стоящая за идеалы.
Ей было трудно говорить,
Как подвели ее к закату
Те, кто клялись не навредить
Священной клятвой Гиппократа.
Не упрекая никого,
Она просила о возврате:
«Спасите город от всего,
Что натворили бюрократы.
Мы жить хотим – не выживать!
Верните городу больницу,
Чтобы могли нас врачевать,
А не выписывать гробницу.
Мы умираем по пути
В каретах помощи бесплодной,
Не успевая вознести
Молитвы к благости Господней.
Мы лишены врачебных рук,
Нет хирургии и роддома,
Нас обрекли на тяжесть мук
Жрецы преступные содома.
Мои недели сочтены,
Не за себя прошу, поймите:
Во имя Бога и страны
Спасите город мой, спасите!
Случилось так… быть может, я
Не доживу до листопада,
И песнь осеннего дождя
Не прозвучит, как серенада,
И без меня морской прибой
О берег лунный будет биться,
И не ко мне слетит судьбой
С высот заоблачных Жар-птица,
Оставлю всех, кого люблю,
Не побывав в своем зените,
Я умираю, но молю,
Живых, пожалуйста, спасите!».
Она не плакала, хотя
Глаза наполнились слезами,
Но слезы лились у вождя
В душе, истерзанной словами
Той, кто у пропасти стоит,
Но за других радеет сердцем,
Не предавая Апатит,
Судьбой осыпанная перцем.
И вождь ей твердо обещал,
Что восстановит медицину,
И будет вновь медперсонал
Иметь все нужные вакцины;
И Дарье вызвался помочь,
Сказав, его больного папу
Болезнь такая же точь-в-точь
Пыталась выдать смерти в лапы,
Но всё удачно обошлось,
И папа выздоровел вскоре —
Так что решаем твой вопрос,
И ты еще увидишь море.
Волненье с радостью сплелись
В неочерствевшем сердце Даши,
И мнилось, будто неба высь
Вдруг стала радужной, как раньше,
Хотя и не было дождя
В тот полдень в городе забытом,
И Дарья слушала вождя
Всем существом своим открытым
И будто молвила из ран:
«Спасли Вы матушку-Россию,
Теперь спасите россиян,
Преодолев дискинезию!».
Меня же мучает с тех пор
Один вопрос: «А где же были
Все, допустившие позор,
Когда больницу погубили,
Теперь же в облике святош,
Невероятно белокрылы,
Вдруг стали лезть вовсю из кож
И Дарью резко возлюбили?».
Пускай ответ проглотит мгла,
Но будет бюст, добром увитый,
Внизу слова: «Она спасла
На грани смерти Апатиты».

Ты жить обязана теперь!
И доктора тому порукой,
И ты в поруку эту верь —
Твои исчезнут скоро муки.
Бессилен страшный приговор,
Когда не меркнет воля к жизни,
Когда не видишь смерть в упор
И есть плечо главы Отчизны.
Кто не сдается – не умрет,
Переборов кровотеченья.
Переживает весь народ,
Тебе желая излеченья.
Радела ты не за себя,
А за людей, лишенных права,
Жить, о здоровье не скорбя,
Недоработками Минздрава.
К исходу близились твои
Бедой подорванные силы,
Но не сошла ты с колеи,
Представ подобием сивиллы.
Всего каких-то семь минут —
И все, как в сказке, изменилось:
Неутомимый сгинул кнут,
И снизошла вдруг Божья милость.
И полюбилась ты стране,
И свет вернулся в Апатиты,
И в необъявленной войне
Настала пауза для свиты.
Быть может, этот эпизод
Произведет метаморфозу —
И в душах нравственных босот
Мы хоть одну увидим розу.
Должна восстать из забытья
Осоловевшая Россия,
Должа уйти из жития
Ее чумная кахексия.
Отныне ты не сирота —
Ты стала дочерью народа.
Твоя заветная мечта
Вновь оживет в лучах восхода.
И вновь откроется тебе
Вся красота российской шири
В своей немыслимой волшбе,
В своем особенном ранжире.
Сумевши перетормошить
Страны застывшие аксоны,
Теперь обязана ты жить
Во имя родины и Сони!