Бахтиёр Ирмухамедов - Нетленки. Книга двенадцатая

Лишь иногда в твой скучный быт
Врывались праздники шальные;
Но пир прошел – и ты забыт
И втиснут в бдения ночные.

А если где-то и везло
С любовью, златом и карьерой,
Все превращалось в тлен и зло
Под мощным натиском барьеров.

Но по инерции ты жил,
Наполнен скукой и обидой,
Куда-то нехотя спешил
И брёл откуда-то гибридом.

И ты, как все, не понимал,
Зачем родился на планете,
Где гомо сапиенс так мал
На фоне солнечного света.

Но понял ты, что смысла нет
Ни в этой жизни, ни в загробной,
Что и в толпе анахорет
Увидит лишь себе подобных.

В конце концов, устав душой,
Ты погружаешься в смиренье
И принимаешь жребий свой,
Угомонив разуверенье.

И вот тогда прозренье вдруг
К тебе нисходит, объясняя,
Что всё иллюзия вокруг,
Как кущи призрачного рая.

И потому не стоят слез
И смеха прожитые годы:
Ведь испокон метабиоз
Заложен в сущее природы.

Юдоль начертана на лбу —
Ты лишь звено в цепи питанья:
Когда окажешься в гробу,
Объектом станешь поеданья.

Вот для чего ты был рожден —
Чтоб жизнь продлить Земле в пространстве,
Где безраздельно чтут закон
Не быть в застойном постоянстве.

На юге России у Черного моря,
Казалось, я счастье свое отыскал,
Но девушка, долго условностям вторя,
Сказала в конце: «Ты – не мой идеал».
И, резко ко мне повернувшись затылком,
Она удалилась в кромешную тьму…
И сникла моя азиатская пылкость…
Ну, чем я негож, до сих пор не пойму.
Я вслед ей кричал исступленно: «Алина,
Постой, дорогая, ну так же нельзя! —
Ведь я человек, а не пыль и не глина,
И есть у меня в этом мире стезя! —
Она привела меня к Черному морю,
К твоим удивительно синим глазам.
Быть может, излишне события шпорю
И что-то сказал вопреки небесам,
Но искренне я полюбил твою душу
И взоры твои, и божественный стан,
И, все предрассудки безумные руша,
Готов увезти тебя в Узбекистан».
Напрасными были усилия страсти
Отвергнутой в корне чистейшей любви…
Есть многие мудрости в Экклезиасте,
Но нет в нем ни слова о буре в крови.
Себя утопить я намерился с горя
И бросился в бездну, простившись с луной,
Но, вытолкнув к берегу, Черное море
Мне жить приказало и быть над волной.
Я высушил брюки, рубашку и тело,
Проветрил рассудок и чувства унял,
И то, что меня так обидно задело,
Само потеряло свой потенциал.
«Пускай, – произнес я в прозренья минуту, —
Тебе не понравился южный певец
И ты подвела его к гибельной смуте,
Но все ж оказался удачным конец.
Алина, пускай ты была беспощадной
И пусть обособленны наши пути,
Я буду счастливым с другой ненаглядной,
И ты свое счастье с другим обрети».

Вам удалось, вам удалось
Без бойни, выстрелов, насилья,
Отбив бандеровскую злость,
Свою судьбу связать с Россией.

Намерен был коварный Сэм
Войти победно в Севастополь,
Но стало ясно в мире всем,
Крым – несдающийся акрополь.

Как не давили бы враги,
Вы устояли под напором,
Отвергнув пошлые торги
И не покрыв себя позором.

Бесплодны западный мейнстрим
И всяк прозападный хулитель:
Придется им признать, что Крым —
Исконно русская обитель.

Путь к процветанию не прост:
Блокаде вражеской ответом
Послужит мощный Крымский мост,
Облагороженный рассветом.

Пусть роют недруги канал,
Сломать пытаясь Крыму остов,
Но мост вернет в оригинал
Названье «Крымский полуостров».

Живите радостно, светло,
Не бойтесь происков нацистов:
Добро всегда карает зло,
И шансов нет у реваншистов.

Оплот вам армия и флот,
И ваш фундамент языковый,
И души предков, и народ,
Большой народ материковый.

Не дрогнет праведная ось
С российским духом на флагштоке:
Ведь вам навеки удалось
Вернуться к истинным истокам!

Хрущев отдал нас Украине
Без нашей воли, просто так.
В Союзе были мы едины,
Но он исчез – настал бардак.

Перекосило мир от смуты,
Взращенной в киевских умах:
Толпа нацистов майданутых
Плодила в людях только страх.

Они нисколько не скрывали,
Что нас намерены казнить
За то, что мы не разделяли
Их прогестаповскую прыть.