Михаэль Казакевич - Я разрушаю алтари

Ночью день начинать,
Разговаривать с Богом, стать первым.
Ничего не менять,
Ни за что ничего не менять.

Не светить, а сиять
Милосердия, мудрости светом.
И не слушать, внимать
Тихим Господа ясным речам.

И не деньги, а душу…
И любить не учить, всю планету.
Не себе, а друзьям.
Не продать, а дарить сгоряча.

Зажигая сердца,
Покоряя морские просторы,
Строя жизнь и дома,
И любовь, оставляя в горах,

Я пишу вам слова
И сплетаю их в песен узоры.
Огоньки этих слов,
Расцветая, не гаснут в глазах.

Над заходами и восходами,
В каждой капле-секунде распятыми,
Время вдаль нас несёт перекатами,
Перекрёстками, переходами.

Мы с рождения по течениям.
Плыть привычка сбивает нас стаями.
Между льдов, что к весне растаяли,
Непонятны нам утешения.

И нет берега, чтоб прибило нас.
Ускорения и замедления.
Не мешайте мне спорить со Временем,
Я без Времени не могу сейчас.

Лишь любовь моя, как спасение,
Отменяет вдруг это движение.
Вот тогда мы вдвоём вне Времени,
Власть теряют его мгновения.

Обтекает влюблённых волнами.
Строим замки любви мы рифмами.
И стоят они крепкими рифами.
Лишь ласкает прибой их стонами.

Но когда над суши кусочками
Сможем выстроить мостиков строчки мы
И любовь вдруг украсит их точками,
Отменяя законы тления,
Времяпад остановится Времени,
Заозёрится, без сомнения.

Мне стали сниться дьявольские сны.
Во снах приходит, надо мной смеётся,
Играет, удивляет, не сдаётся.
Мне б дотянуть, дожить бы до весны.

Не предал, не убил, не воровал.
Гоню его из снов, кровать меняю.
Забуду и беспечно засыпаю.
Вновь смех его – и я лечу в провал.

Я бы его нечистым не назвал:
Холодный взгляд, надменная улыбка.
Опять сегодня совершил ошибку –
Один в большой кровати засыпал.

Он входит в дом, где умерла любовь.
Во снах тоски легко ему живётся.
Душа в его объятьях жарких бьётся.
Борюсь во сне с ним, но приходит вновь.

Надеемся мы все на добрый Рай,
И молимся, и даже в Бога верим,
Но глубоко в душе – желанья зверя.
Под свет любви подставь, не умирай.

Быть может, ты и раньше заходил?
Но не было ведь сил сопротивляться.
Ну а теперь готов с тобой я драться.
Во мне любовь, что ты не победил.

Благодарю тебя, мой друг.
За то, что ты не поленился
И дважды в снах ко мне явился.
За то, что замкнут этот круг.

За то, что произнёс ты вслух
Два грозных слова на латыни,
Чтоб обозначить своё имя.
Оно мне не ласкало слух.

Ты видел всяких до меня.
Не по своей пришёл ты воле.
Ты чистишь после смерти горе,
Я горе жизни. Мне нельзя

С тобою рядом, хоть коллеги.
С костей ты душ сжигаешь эго,
Вонючее, гнилое эго,
Срубаешь гордости побеги,

А я тупым скребком элегий,
Полон бездарностью стратегий,
Тащу стихов слепых телеги
И строю всем вокруг ковчеги.
Ты нашей встрече не был рад,
Был занят, отдавал приказы,
Но оценил меня ты сразу,
Холодный свой лишь бросив взгляд.

Я понял, что ты не за мной,
Что это знак. Что это горе.
И заболел сынок мой вскоре.
Конечно, не был ты виной.

Микроб болезни стал причиной.
И на латыни его имя
Врач произнёс – кольнуло слух.
Тут у меня уж был испуг.

На колени пади ты, гордец,
Захлебнувшийся вонью сравнений.
Утони в испарениях сомнений,
Себялюбия ревностный жрец.

Воспарил высоко ты, жнец
Чужих постижений, пилигрим.
Перед Богом твоим и моим
На колени. Обвиняю! Ты лжец.

Я узнал буквы слов дорогих
Мудро книжных речений.
По законам миров и течений
Говорю я с Создателем их.

Разобрался ты в бедах моих?
Упади перед Ним на колени,
Обвиняя без тени сомнений,
В воровстве от желаний своих.