Наталья Патрацкая - Бронзовые стихи. Лирика

Как приятно видеть Ваши очи,
их огонь, пылающий внутри,
Вы примите страсть мою, нет мочи,
жить без Вас денька, хотя бы три.

Чистая, прозрачная мелодия,
всплесками весеннего ручья,
зажурчала в комнате рапсодией,
нищету нещадно унося.

Раздвигались стены от безумия
волн воды и шелеста дождя,
и, прижавшись к креслу, как безумная,
уходила в счастье бытия.

В голове отточенные линии,
словно бы из них Ваш гордый лик,
разогнал предсмертно страх и скуку.

Мысли становились все ленивее
и в воде запрыгал солнца блик,
унося с собой остатки муки.

Перья птиц застыли на воде,
пенье птиц в иголках зазвучало,
с солнышком на елях и везде
звонко от дроздов, синичек стало.

Вербы распушились по весне.
Появились у берез сережки.
Мне приснились птенчики во сне.
Из гнезда слышны они немножко.

Холод – холод, ветер-ветер,
снег.
И за пять минут деревьев темных —
нет.
Неожиданно проглянул с неба
свет,
и увидел, что весны пропал и
след.

Мысли мои очнитесь, глупость уйди с тоски,
как все нелепы лики, если слова горьки.
Как надоело спорить и угнетенной быть,
Мне надоело горе, – не в чем его топить.
Если смотреть снаружи – вроде, все ерунда.
Так почему, почему же жизнь-то моя горька?
Может, сама себе я горе сие ищу,
Часто, порой напрасно, я в пустяках грущу.
И… вдруг, внезапно вижу зеркало перед собой:
Женщина очень суровая тихо идет в бой.
Как все меня удручает! В холоде есть немота.
Зеркало это не знает. В зеркале – я не та.

Усталость кончилась, прошла,
как в полдень тень.
Я улыбнулась и ушла
к деревьям в сень.
Над головою чудом жизни —
сияет синь.
А на ветвях сережки висли —
попробуй, скинь.
А вечером от утомленья —
спасет пень,
на нем сидишь в пылу забвенья,
а встать уж лень.

Если б можно было укрощать себя,
и спокойно делать, то, что скучно,
я жила бы долго, не скорбя,
и не лезла б в неизвестность кручи!

Редкий пух слетает с тополей,
отмечает годовщину знаний,
влезла я на кручу всех быстрей —
стало скучно от своих познаний.

Вновь сижу, грущу без суеты,
думаю: «Ну, где теперь вершина?»
Мне скучны всегда мои следы,
и не интересно, что свершила.

Да, с такой натурой двадцать лет
трудно просидеть на тихом месте.
Новеньких квартир чудесный свет,
не проникнет в старые подъезды.

Если б можно было укрощать себя,
и спокойно делать, то, что скучно,
я жила бы долго, не скорбя,
и не лезла б в неизвестность кручи!

Отвергает чувства совесть,
день за днем идет борьба.
Сердце ноет с горя, то есть,
наше счастье – не судьба.

Ты пройди дорогой дальней,
не смотри в мои глаза.
Пережить двоих страданья
мы не сможем – их леса.

Знаешь, милый, жизнь прекрасна,
но не тронь моих волос,
даже встречным будет ясно,
что ты горюшко принес.

Я тебя любила, милый,
и не буду то скрывать,
но пойми, ведь так постыло
совесть часто бичевать.

Нам нельзя любовь с тобою
долго холить и томить,
чувства кончатся тоскою,
буду раненой ходить.

Вот они листья младые, лихие,
только раскрыли малютки глаза,
мысли средь них замелькали такие,
что на глаза навернулась слеза.

Листья, вы листья – бутоны, как птицы,
теплое солнце вас всех развернет,
будете тихо в ветвях шевелиться,
осень придет и вас всех оторвет.

Листья мои – паруса ощущений,
странствие памяти в ваших волнах,
раньше срывала, как плод запрещения,
ныне срываю, как истый монах.

Листья, листочки, иголки, сережки,
девичьи косы и стрижки волна,
дерево жизни и юности слезки —
все вдохновляет – я детством полна.