Валентина Мясникова - Холод омута. Сборник стихотворений. Книга пятая

В горизонте гроза прокатилась, запахло смолой,
Будто в хмари небес пронеслась колесница извне…
За собой смерч неся, молний всплески, стрела за стрелой
Попадали к нему, чиркнув знак на оконном стекле.

И на землю сухую тотчас хлынул дождь проливной,
Он сквозь нити дождя под окном вдруг увидел фантом…
На изрытом от тлена лице волчий взгляд неземной,
Как рентген просветив его душу, скользнул к нему в дом.

В его доме тоска паутину плетёт день и ночь,
Подавляя желание жить, унося в круговерть…
От тоски сам не свой, но не в силах её превозмочь,
Таял словно свеча, в наваждениях чудилась смерть.

Он за нею след в след уходил к топи чёрных болот…
Думал, в холоде омута, видно, судьба умереть.
Каждый раз его сон прерывал зорьки нежный восход,
Когда страх застывал комом в горле – дыхания нет.

Вдруг он понял, что смерти боится как ладана чёрт,
Хоть о нём плакать некому, есть ещё чем дорожить.
Он возможно к себе притянул духов, что за чертой…
Увлекаясь иным, словно дьяволу дался служить.

И, цепляясь за жизнь, дал обед об ином не писать,
Только «немощи тлен» глубоко корни в тело пустил.
Ему слышались в каждом углу жуткие голоса,
Они отняли данное время ему свыше сил.

И однажды в полуночи видит коней вороных,
На одном будто он, на другом – наважденье луны,
Пуще ветра неслись, исчезая в нирване иных…
Там простился с душою своей, встретив взгляд сатаны.

Угасла жизнь в его глазах,
От боли сердце её ноет.
Теперь он там, на небесах…
Вкруг дома ветер скорбно воет.

В избе такая пустота,
Куда бы спрятаться, забыться?
Он к ней приходит иногда,
В окно стучится белой птицей.

Толь наваждение, иль сон?
Окошко настежь раскрывает.
Он ей знаком и незнаком…
В его объятьях застывает.

Качалось небо в лоне волн,
С ним в мириады звёзд ныряет.
Её рука его ладонь
В морском течении теряет.

Он возвращался к Нептуну,
Весь чудным светом облечённый.
Всё было словно наяву,
Ввысь её взгляд опустошённый.

Над нею тьма черным-черна,
Наружу с губ стенанье рвётся.
Зачем тревожишь сны, луна,
Пусть об ушедших боль уймётся.

Окольцованная лесом деревенька у реки,
Глухомань и бездорожье – от райцентра далеко…
Здесь охотой промышляют, да рыбалкой рыбаки,
Беднота во всех подворьях – выживают, кто как мог.

Нет больницы, почты, школы – всё за «тридевять земель»…
Вместо доктора знахарка не даёт им помереть.
Роды, сглаз, болезни, вывих… обращались люди к ней.
Не обходится без слухов, хочешь, верь тут или нет.

Будто ночью к той знахарке, как обычно, в двери стук,
Она, крикнув «не-за-кры-та…», в ступе травушку мельчит.
Гость настойчиво стучится, но не входит в дом и вдруг,
Она слышит голос властный: «Ме-ня на-до при-гла-сить…»

«Так в чём дело, проходите… мне людей дал Бог лечить».
В мыслях у неё мелькнуло: «Экий каверзный больной».
Видно шёл к ней издалёка, знать, не помогли врачи,
Подкрутив фитиль поярче, видит взгляд его стальной.

С керосиновой лампады копоть лижет потолок…
Тень не падает от гостя, замечает вскользь она.
То «Воланд» по её душу… от догадки к сердцу ток…
Он суёт ей свиток в руки, снизу подпись «Сатана».

Ну, она не лыком шита, развязала кошелёк,
Что за поясом хранила, там из мака оберёг…
Сыплет демону на пятки, взгляд его огонь исторг,
Вмиг пред нею тенью сгинул, ей под ноги свиток лёг.

Будто охнула избушка, свиток как живой в руках…
Коль нечистый лезет в душу, не минует её смерть.
Вторит мысли ей кукушка, встали стрелки на часах,
Шепчет на воду знахарка: «Не дай, Боже, умереть…»

Кружит голову дремота, беспокоен сон её,
Видит смерть у изголовья с остро точеной косой.
Свиток кровью смерть кропила, внутрь вогнав ей остриё…
Душу вынула из тела под глубокий выдох «о-о-о-й»…

За чертою… у Воланда стала знАхарка служить,
Помогает на закланье души смертных обнажить.
Людям эта деревенька больше не принадлежит…
Здесь в обличье человечном дух коварства, злобы, лжи.