Валентина Спирина - Июньская соната. Девять Жизней

Что-то намокла подушка.
Что это? Слезы? Откуда?
Разве не все их выплакала,
разве еще остались?
В горле комом вой застрял
и медленно душит.
А Луна – Иуда…
Ухмыляется, скалится надо мной,
Укрывшись черными облаками.

Она закрывала глаза, когда говорила ему «привет»,
Словно объектив камеры – поймала момент, запечатлила – сохранила.
И берегла за него, за себя, за двоих чувства, эмоции, силы,
Чтобы растянуть счастья минуты на много лет.

Девочка! Открой глаза! Чувства никуда не денутся, если они настоящие.
Если обоюдно влюбленные – обязательно друг к другу притянутся.
Ничего не стоят слова и взгляды, если мимо души глядящие.
И ничего не стоят объятия, если нет дрожи, касаясь пальцами.

Она закрывала глаза, когда целовала чувственных губ изгибы.
Так боялась во взгляде встречном увидеть хоть намек на усмешку.
Он взглядом ласкал её тело, медленно-медленно снимая мысли-одежды,
Чуть больше доверия – и, возможно, оба счастливы быть смогли бы.

Девочка! Посмотри на него! Ведь, это твой человек каждым вздохом.
В его взгляде любви больше, чем во всех прочтённых тобой романах.
Он ближе всех, когда тоска ломает тебя и когда тебе просто плохо.
Он без причин рядом с тобой весел и без вина – пьяный.

Она закрывала глаза, когда говорила «пока», не могла смотреть, как он уходит
И стояла во тьме, слушала, как затихают его шаги.
Сердце стучало в висках и кричало «останови его!» «беги за ним!» «беги!»…
Но ни шагу не делала.. И развивалось внутри черной тоски половодье.

Эх, девочка… Не строят счастье с глазами закрытыми.
Любовь – это испытание для двоих, здесь нет места для эгоизма.
Не сказанные слова ложатся на сердце гробовыми плитами,
Не сделанный шаг ломает общую дорогу, словно луч света ломает призма.

А давайте мы выйдем за рамки привычных шаблонов?
Небо будет у нас не такое как видели прежде.
Станет ярко-оранжевым с переливом лиловым,
Серебром – горизонт – окантовка для царской одежды.

Мы привыкли, цветы у нас красные, желтые, синие.
А вот черных цветов, не рисует, не хочет природа.
Но, ведь, черные лилии – очень, наверно, красивые.
И не траур совсем, а каприз грозовой погоды.

Я хочу видеть море у ног – станут пусть бирюзовыми травы.
И сиреневых пчел, и кофейно-серебряных ос.
Нам бордовый цветок незабудки поведает самое главное —
Многоцветье сознания слишком жаркий нам принес.

Черно-красные кошки, фисташковый цвет у собаки.
Яркой охрой на озере пятна – семья лебедей.
Словно пьяный художник на белом листе бумаги
Акварелью и маслом рисует путь жизни своей.

Заполняя пробелы своих незаконченных дел,
Я возьму у художника краски, да холст и палитру.
Неумелой рукой дирижирую кистью. Пюпитры
Я сегодня не трогал. Не смог. Не хотел. Не посмел.

Заполняя пробелы, где сны не свершились мои,
Я из чувств своих тку полотно потаённых желаний,
И я верю, что хватит мне опыта, силы и знаний,
Чтоб на твердую землю мне выбраться из колеи.

Заполняя пробелы, где я тебя недолюбил,
В каждый звук я вплетаю по букве любимое имя.
Электронный рояль оживает словами твоими.
А я понял сейчас – до тебя, ведь, я даже не жил.

Заполняя пробелы, в которых я не сотворил
Ни новых сонетов, ни треков – тревожно звучащих,
Я к истокам своим возвращаюсь всё чаще и чаще.
Чтобы после меня этот мир в моей музыке плыл.

На поводке-холоде, да в строгом ошейнике-безразличии,
Чтобы не лаяла громко и далеко не убежала.
Чтобы рядом, к ноге, соблюдая правила приличия.
И не скулила, как сука под дождем, что мне внимания мало.

Слово-кость «нужна» – раз в неделю, чтобы не сдохла с голоду.
Кинуть и забыть можно на время, пока поводок от рвения не натянется.
А ведь мы оба с тобой, дорогой, уже не совсем молоды.
И я не попрошайка, не бомж, не подзаборная пьяница.

Понимаю, что не должен ты мне ничего, не обещал – по-мужски, правильно.
Но лучше бы сразу прогнал, давно бы переболела, отмучилась.
А теперь я в любви безответной гордость свою расплавила,
Но так и осталась никем для тебя и все, кроме меня – лучшие.