Сергей Киреев - Люди идут по дороге

Короче, он не зря, как бык, бодался,
Он вышел победителем в борьбе.
«Факир был пьян, и фокус не удался! —
Он прокричал Танюхе, – шиш тебе!»

Факир-то был как раз в отличной форме
И очень трезво видел этот мир,
Где он без лишних слов раскинул корни.
Я расскажу, какой такой факир.

Бывает, в час отчаянья на помощь
Приходит к нам подлец из подлецов.
Читатель, ты, конечно, Джона помнишь —
Доверенное Женькино лицо?

Намёк мой в этих строках обозначен
Небрежно так, легонько, наугад.
Он как-то не особенно прозрачен
И даже, я сказал бы, мутноват.

Всё скоро прояснится: Женька пил пятнадцать дней,
Танюха в этот раз сама пришпорила коней —
Продолжила свой главный поединок, —
Сгруппировала силы явно с целью победить.
Ребята, я хочу вас лишний раз предупредить:
Нельзя недооценивать блондинок!

Женька Джона зовёт: «Обратиться имею!
Небольшой такой нужен экспресс-аудит —
Что моё, а что нет, чем теперь я владею».
«Не могу» – это Джон в телефон говорит.

Мол, никак не пойму, то ли язва открылась,
То ли, и это не блеф, не брехня,
Селезёнка, зараза, опять обострилась.
Ничего. Мой помощник заменит меня.

Он не то, чтобы там «бу-бу-бу, тары-бары»,
Он в подобных делах – зуб даю, высший сорт,
А меня теперь в Чехию, в Карловы Вары
Отправляют врачи на целебный курорт.

Вот помощник пришёл. Ну и ну, мать честная!
Это ж Танькин тот самый её педагог!
Женька встал у окна, свежий воздух глотая, —
Это боль, как кувалда, ударила в бок!

Вот тут я отвлекусь совсем немного,
Точнее, сколько надо, отвлекусь.
Был СССР, мы шли своей дорогой.
Как вспомню, так сто раз перекрещусь!

Со мной вели учёные беседы
Ночами напролёт, до забытья,
Мом друзья, литературоведы,
Такие же дебилы, как и я.

В чём дебилизм? Да в том, что в человека
Мы верили всем сердцем, горячо,
А тут – высокий суд, Танюха, Жека,
Грызня, базары, тёрки, что ещё?

Кидалово какое-то сплошное
Везде, где бабки. Танькин музыкант,
Точнее, мудозвон. А, впрочем, что я?
Ну, пялился он с Танькой на закат,

Ну, не умел смычком водить по скрипке
И даже нот на клавишах не знал,
К чему ворчать? У всех свои ошибки,
Я людям в жизни многое прощал.

И здесь мне как-то глупо и нелепо
Скрипеть на них, как старый табурет.
У всех свой путь. Свобода – это скрепа.
Без денег никакой свободы нет.

Но я скриплю, стараюсь кое-как себя держать.
А не выходит, братцы. Это как же так – отжать
У друга бизнес, да и самому же
На хитрую разводку, как на удочку, попасть?
Про Женьку, про него я – и кривить при этом пасть,
Криви, ори – кому ты, на хрен, нужен?

И хоть рожа у Женьки и вправду кривая,
Но разводки пока ещё как таковой
Не случилось. Однако она назревает.
Женька чувствует это загривком, спиной.

«Ладно, с банков начнём, – пробежимся, погнали, —
Их там три у меня», а помощник в ответ:
«Там слияние было, я помню детали,
Трёх в один, это значит, что двух уже нет».

Женька враз протрезвел: как-то дело погано!
«Ты скажи мне, а кто в этом банке глава?»
И запнулся помощник: «Да, в общем, Татьяна.
Пусть мозгами скрипит! – были Ваши слова.

Вы тогда ещё Джону с костяшками счёты
Приказали достать, чтобы Таню привлечь —
Приспособить её для масштабной работы,
Чтоб учить заодно иностранную речь».

«А что у нас с заводами, любезный?
Их у меня, я знаю, завались!»
Женёк ответ услышал, и над бездной,
Над пропастью как будто бы завис —

От ужаса, что клонится к закату,
Летит ко всем чертям его звезда!
Заводов больше нет – ушли куда-то,
Да в Танькин банк уплыли – вот куда!

Пыхтели потихоньку, и поди ты —
Какой-то там финансовый аврал!
Они залогом стали по кредитам.
Кредит просрочен. Банк залог забрал.

Де-юре никакой там Таньки нету,
Там люди Джона рулят – тесный блок! —
Куют большую звонкую монету —
Такие, как вот этот педагог!

Он говорит: «Вы сами поручили
Все доли в банках быстро обменять
На акции компаний где-то в Чили,
Чтоб концентрат там медный добывать.

Вот все бумаги». Злой, как волк в загоне,
Зарылся Женька в месиво таблиц,
В трясину чисел. Он примерно понял,
Какая тут сложилась группа лиц,