Алексей Фатьянов - Когда весна придет, не знаю

Был влюблен уже лет с десяти.

А потом он попал на асфальт площадей,

Где и будет жить

До седин…

Было б все хорошо, если б вот не стихи

(По рассказам друзей-стариков,

Это хуже, чем тысяча всяких стихий,

Стихия рожденья стихов).

Вот и бродит он всюду…

Не спит по ночам…

Бредит рожью, рекой, синевой»…

Тут все звезды рассыпятся и закричат:

– Мы же знаем, мы знаем его!

Это он (за какие такие грехи

Не за славой, конечно же, гонится?),

Он все ходит, и пишет, и пишет стихи

Под диктовку своей бессонницы.

……………………………………

Мне бы с ветром идти наравне по стране,

Обгоняя шаганье времен.

Я летел бы до звезд… Только ветра вот нет,

Только в землю вот в эту влюблен…

Только я целиком себя строчкам отдал.

Только я у любимой в тюрьме.

Я бы с ветром на мачтах висел, хохотал

И в обнимку сидел на корме…

Только я обнимался с любимой не раз,

Только я уже в дальнем пути…

Потому не уйти от зазывчивых глаз,

От мучений и слез не уйти.

Дни летят удивительно ровно,

Словно стая веселых гусей.

Как живете, Татьяна Петровна,

В деревеньке далекой своей?..

Вы, наверно, сейчас сидите,

Опершись на ладонь у окна.

Будто елки наряженной нити,

Пролегла в волосах седина.

Скажите, о чем вы грустите?

Или вспомнилось снова о том,

Как милым подаренный ситец

Сто раз примеряли тайком.

И ленты вплетали в косу

Пред тем, как к милому шли.

Как с ним возвратиться с покоса

Однажды никак не могли…

Птицы рассветные пели,

Когда вы вернулись в село…

Тысячей вьюг и метелей

Те дни навсегда замело…

В то время умели запеть вы…

Такие вы знали слова,

Что вслед вам тянулись ветви

В щелки расцеловать…

На фронт уходили отряды,

Глухо снаряды рвались.

И все-таки где-то рядом

Рождалась новая жизнь.

И милый на фронт уехал,

Да не вернулся назад.

На путь в перебитых вехах

Вы проглядели глаза…

Солнце апрельское греет,

Хоть воздух повечерел.

В далеком, другом апреле

Родили вы двух дочерей.

Сколько изведано горя,

Пролито слез моря…

Горькую вашу историю

Знает округа моя.

Сейчас по-вечернему тихо,

Ходит туман по лугам.

Из Иванова едет ткачиха

С орденом, к матери, к вам…

В окна, раскрытые настежь,

Слышно, как поезд идет…

Дочь ваша, бойкая Настя,

Этот состав ведет.

Мать – драгоценное слово

В песне летящих дней.

Мать… Я не знаю другого,

Более мне родней.

Клуб открывая иль домну,

Славьте, сыны, матерей.

Не забудьте Татьяну Петровну

Из далекой деревни моей.

Владим Владимыч,

Разрешите представиться –

Фатьянов.

Вы меня, конечно, вряд ли помните:

Я мальчишкой бегал слушать вас.

На дворе апрель.

Как душно в этой комнате!

А за окнами –

просторная Москва.

Мы давайте все устроим иначе.

Выйдем

в пляску бешеных ветров.

Это дом?

Да нет, Владим Владимыч,

Это называется

метро.

Что ж… войдем,

я покажу охотно вам.

Под землей у нас светло, как днем.

Мы доедем с вами до Охотного,

А потом по улицам пройдем.

Все здесь

нашими руками леплено,

Заграниц не брали мы внаем.

Что сказали вы?

Великолепно?

Да, Владим Владимыч,

сознаем.

Вам при жизни видеть бы вот это.

Трудно мне за вами поспевать.

Узнаю в вас гражданина

и поэта.

Правда, хочется кричать

и воспевать?!

И сказать, немного успокоясь:

– Нет планеты лучше из планет,

Что планета?

Вот подходит поезд,

Даже поезда

на свете лучше нет!

Штурмовали землю мы ночами,

Плавуны не победили нас.

Почему вы вдруг,

Владим Владимыч,

замолчали?

Жить хотите?

Понимаю вас.

Ваша смерть

до боли ощутима

В миллионах

любящих сердец.

Вы б сказали смерти нам причину,

Мы б причину к стенке

И… конец!

Мы б за вас

в огонь пошли бы,

в воду

И у смерти вырвали б тогда.

И в апреле

над тридцатым годом

Не склонились бы знаменами года…

Ну…

Теперь поднимемся на площадь,

Жизнь гудит,

во все моторы мчит.

Что вы сделали…

Смотрите, как полощет

Ветер

С траурной каемкой

Кумачи.

Ну, оставим,

Упрекать не буду,

Вы себе открыли в вечность дверь.

Только

двести миллионов

=не забудут

Глупую

бездарнейшую

=смерть.

Вот теперь сюда смотрите в оба,

Помните,

глухой Охотный ряд.