Роман Айзенштат - Коль Ангел мой пока еще за поворотом…

По Логойскому тракту в раздумье я ехал к поэту.
Он в деревне живет одиноко, вдовец, не бобыль.
Знал его по стихам и по прозе, хотелось при этом
Разобраться: в стихах его вымысел, сказка иль быль.

Вдоль Логойского тракта опушки лесов молчаливы.
Если в них ты зайдешь, доберешься до диких лесов.
Направляясь к поэту, чьи стихи так прекрасно-тоскливы,
Не готовил ему я любезных, приветственных слов.

Хорошо посидели за чаркой мы и за чаем,
В доме полный порядок, хотя без хозяйки живет.
Разговор откровенный, мужской, и все ж замечаю,
Что скольжу вдоль опушек, а в лес он зайти не дает.

И, когда по Логойскому тракту я ехал обратно,
Понял, прав он: теперь лишь в стихах его жизнь.
Хочешь знать о поэте? Не ищи в биографии пятна,
Есть стихи. Коль по нраву – вот их ты, читатель, держись.

Хороша полянка, травка здесь густа,
Пробую рябинку прямо я с куста,
Ягодки хмельные, очень уж горьки.
Листики резные – рядом с ней дубки.
Не обижу, братцы, вашу я родню,
Как сюда добраться, тайну сохраню,
Чтобы злые люди не нашли ваш скит.
Дуб листком мне машет, знать, благодарит.

Черная рябинушка тянет гроздья долу,
Рядом с ней сосеночка, даром, что в саду.
Иногда к рябинушке прилетают пчелы,
А с сосенкой только лишь ветерок в саду.
Так они растут себе год, и два, и восемь,
Ничего, что разнится у подруг наряд, —
Гроздья красят черные ветвь рябины в осень,
А сосенка зелена целый год подряд.
Сколько вместе им расти, Богу лишь известно,
Но когда-то этот день все-таки придет:
«Не для сосен сад, – решат, – что-то стало тесно!».
И пила с рябиной рядом бодро запоет.
Не останется и пня в память о сосенке.
Лес рубить, пни корчевать любит наш народ.
Лишь хозяин иногда глянет в ту сторонку:
«Эх, красиво как росли!» – и рукой взмахнет.

Я Рыбой был по знаку Зодиака.
Жил – не тужил, об этом не жалея.
Но Змееносец прилетел, собака,
И начал жить я в знаке Водолея.

И Кит стоит давно уж наготове.
С ним приплывут другие коррективы.
Жизнь гороскоп состряпает нам новый,
Не изменяя, впрочем, перспективы.

Берег, моря окоем,
Милая, с тобой вдвоем
Рядом мы уж столько лет,
Я дарю тебе браслет
Из ракушек, перламутр,
Ты без крема и без пудр,
Луч заката розовит
Щеки, волос, что завит.
Ничего, что прядь седа,
Да, года, года, года…
Но они нам нипочем,
Берег моря, мы вдвоем.
Так живем и так умрем.

В лесу кукушкин голосок
Порой стреляет вам в висок.
Вы спросите: что на веку?
Услышите лишь раз «ку-ку»,
Потом молчанье, нет ответа.
Вы сплюнете – пустяк, примета,
Но на душе скребут так кошки,
Ужель остались жизни крошки?
Вдруг песню запоют дрозды,
И нет следа от той беды.
Взметнется шустрая сорока,
Нет, рано отпевать до срока.

В свой бывший дом, когда вернусь я строчкою одной,
Мальчишка, что меня не знал, поймет: «Да, он родной!»
Он повторит ее не раз, смакуя каждый слог,
Он совершит, что я не смел, что сделать я не смог.
И если я своей строкой ему помог хоть раз,
То от забвенья я себя его устами спас.

Ваша светлость, день прекрасный,
С легкой дымкой облаков,
Человек такой невзрачный,
Если к небу не готов.

По земле ходить он смеет,
Может ползать и скакать,
Но без неба не сумеет
Ни любить и ни летать.

Ваша темность, ночь густая,
Славная пещера снов,
Человек и в них летает,
Если к небу он готов.

Ваша милость, человече,
Среди всех своих забот,
Будь готов ты к этой встрече,
Будь готов, ведь небо ждет.

Ветер вечерний взмахнул опахалом,
Сладких цветов он принес аромат.
Друг мой сердечный, да что с нами стало?
Грустью наполнен тенистый наш сад.

Были тогда мы с тобой помоложе,
Счастье делили одно на двоих.
И до сих пор объяснить мы не можем,
Как потерялись средь будней шальных.