Гюнай Александра Гейдарова - Сапфировое море

*
Унылы квадратные застенки,
Наведшие каменный страх.
Живописец выплеснул на стену
Орла в венценосных лучах.

Горе

Я знаю, оно поглощает,
Как свечка строки письма.
И, кажется, все разрушает,
Что некогда строила я.
*
Я знаю, оно воротится,
Как свежесть c летним дождем.
И, кажется, слез не боится,
Молитвы ему нипочем.
*
Я знаю, оно беспощадно,
Как суть самого палача.
И, кажется, смотрит отрадно
В мои, без надежды, глаза.
*
Я знаю, оно молчаливо,
Как небо и днем, и в ночи.
Но, кажется, скажет открыто:
«Держись. Будь сильнее. Терпи».

***

Ты за корешок в себе держись,
Ведь то, что изменилось, быстротечно,
Ведь то, что потерялось, не на жизнь.
А в нужное мгновенье имело смысл быть.
*
Ты только верь тому, что неизменно,
Тому, что ценно, как любая жизнь.
Тому, что есть внутри, дорога в бесконечность.
Ты за корешок в себе держись.
*
Нет горечи несбывшихся желаний.
Есть то, что лишь во благо, для тебя.
Ты принимай и грозовое небо благодарно
И за корешок держись внутри себя.
*
Ищи и падай, ошибайся, будь
Неутомимым сыщиком, что ищет правды.
Но всякий раз в конце ты не забудь
C улыбкой встать и с сердцем благодарным.
*
Не бойся окунаться c головою,
Не бойся заблуждений.
Пропадать
На бездорожье часто очень надо,
Чтоб путь свой собственный сыскать.

Посвящение Патроклу

Храброе сердце, белое сердце…
Я помню живые глаза,
Две монеты паромщику Стикса
И треск небес от костра.
*
Храброе сердце, белое сердце…
Воинственна грудь кораблей,
Твоя же отныне рассыпалась пеплом,
Не блещет бронза на ней.
*
Храброе сердце, белое сердце…
Стены Трои молчат.
Ветры возносят немую молитву,
А после о мести кричат.
*
Храброе сердце, белое сердце…
Зависть и сговор богов.
Шлемы сменяются масками смерти
На лицах бессмертных сынов.
*
Храброе сердце, белое сердце…
Я помню гибель врага,
Вопль и стон Аполлонова града
И треск небес от огня.

Война

…Следы копыт хладны, и души, как во сне,
Из тел уходят, преданных земле…
Однажды на заре солдат вели на бой,
И шли они на зов, не зная, кто такой
Их враг, и в чем его вина,
За что иная жизнь быть отнятой должна.
А приговором к смерти стало только то,
Что чужеземцы верили в бога не того.
«Я не увижу дом. Мне нет пути назад». ─
«Знаем: мы мертвы, но мы c тобою, брат». ─
Так говорили воины, горестно следя,
Как рассвет в слезах покинул небеса.
В долине, средь песков, им предстал народ
В сиянии и славе. Казалось всем: простерт
Над их главами щит,
Который никогда их враг не сокрушит.
«Так береги их, небо, каждого из них.
А нас, молю, прости, нам суждено уйти.
Когда мечи вонзятся в нашу грудь,
Призови наш дух ─ и он отыщет путь.
Мы боремся не c теми, умрем не за того,
Но в конце увидим бога одного».
Мужество скрепив в своих сердцах,
Навстречу ринулись солдаты ─ и в мечах
Скрестились судьбы двух религий,
Но лишь людей ждала погибель.
Взгляните на нее ─ то был ее урок,
Исход не изменился ─ только срок:
Война шагала, собирая жизни, но трофей
Бессмысленным казался даже ей.
Земля стонала, ранена, залита
Кровью воинов, совсем не знаменитых.
И умер день… Потух закат…
Могилой стала ночь… «Пусть говорят,
Что те народы доблести не знали,
Но в битве прежде видятся глазами,
А уж клинки… В том была не их вина ─
Мы это поняли тогда…» ─
Рассказывал старик. «Они прошли чрез ад,
Но их правитель не был взят.
Лишь год спустя его нашли у скал.
На нем сидел орел. Сердце он клевал».
Замолчал старик. Стал влажным его взор,
И, голову склонив, он в покой побрел,
И виделись ему во сне
Следы копыт и крови на земле…

***

Должно быть, я ошибся дверью
И глазам своим не верю.
Похоже, верно, тот замок,
Порог земли я пересек.
Ногой шагнул я в мир сторонний,
А дух блуждает, ищет дома.
Мой ум противится понять,
А сердцу чуждо это «знать».
Я весь рассеян, размножен
И в одночасье сверток, ком.
Я словно здесь. Так вот он ─ я!
Но почему же нет меня?..
Должно быть, я ошибся дверью.
Я сердцем жил, и дух мой верил.
О, Боже, отопри замок!
Я потерял себя, не смог.
(Я словно был, но быть не смог)